В этот момент вошел офицер, ранее посланный в особняк Колиньи, и объявил, что прибыла госпожа адмиральша.
Король остановился на полуслове, вскочил, и доброе выражение его лица стало невыразимо жестоким.
— Что случилось, государь? — спросил принц де Конде, озадаченный столь резкой переменой.
— Вы обо всем узнаете, мой кузен. Затем он обратился к офицеру:
— Просите госпожу адмиральшу.
— Госпожа адмиральша, по всей вероятности, будет беседовать с вами по личному делу, государь? — осведомился принц. — Тогда, с позволения вашего величества, я удаляюсь.
— Ни в коем случае! Напротив, я желаю, чтобы вы, мой кузен, остались и присутствовали при нашей беседе, не упустив ни единого слова. Вы уже знаете, как я умею миловать, — и он взял в руки пергамент, — теперь я вам покажу, как я умею карать.
Принц де Конде мысленно содрогнулся. Он понял, что присутствие адмиральши в апартаментах короля, где она всегда бывала только вынужденно, каким-то образом связано с причиной, приведшей его сюда, и у него зародилось смутное предчувствие, что сейчас произойдет что-то ужасное.
Портьера, опустившаяся за офицером, через несколько мгновений вновь поднялась и появилась адмиральша.
XIX. ГЛАВА, В КОТОРОЙ КОРОЛЬ МЕНЯЕТ МНЕНИЕ ОТНОСИТЕЛЬНО ГОСПОДИНА ДЕ КОНДЕ И СОВЕТНИКА АНН ДЮБУРА
Госпожа адмиральша, еще не видя короля, заметила принца де Конде. Она уже готова была послать ему самый сердечный и ласковый взгляд, как вдруг у нее перед глазами возникло лицо Франциска.
Выражение гнева, запечатлевшееся на этом лице, заставило адмиральшу опустить голову и вздрогнуть.
Представ перед королем, она поклонилась.
— Я призвал вас сюда, госпожа адмиральша, — побелевшими губами произнес сквозь зубы король, — чтобы попросить дать мне разгадку непонятного происшествия: я тщетно ищу ее все утро.
— Я всегда в распоряжении моего короля, — пробормотала адмиральша.
— Даже для того, чтобы разгадывать загадки? — спросил Франциск. — Тем лучше! Я счастлив об этом слышать, так что, не теряя времени, примемся за дело.
Адмиральша поклонилась.
— Не соизволите ли нам объяснить, нам и нашему дорогому кузену де Конде, — продолжал король, — как могло случиться, что записка, написанная по нашему приказанию одной придворной особой, оказалась утеряна вами вчера вечером в апартаментах королевы-матери?
И только теперь принц де Конде понял, что означала пробежавшая по нему дрожь, когда объявили о приходе адмиральши.
И только теперь истина полностью предстала перед ним, будто внезапно явившись из-под земли, а в ушах зазвучали страшные слова короля: «Я вам покажу, как я умею карать!»
Он бросил взгляд на адмиральшу.
А та смотрела на него и, казалось, молчаливо спрашивала: «Что отвечать королю?»
Король не понял пантомимы, разыгрываемой двумя заговорщиками, и продолжал:
— Что ж, госпожа адмиральша, загадка налицо, мы просим дать ключ к разгадке.
Адмиральша молчала. А король говорил:
— Но, возможно, вы не совсем поняли мой вопрос, и потому я его повторю. Как могло случиться, что записка, адресованная не вам, очутилась у вас в руках и вследствие какой оплошности или какого коварства она выпала у вас из кармана на ковер в апартаментах королевы-матери, а с ковра в апартаментах королевы-матери попала в руки господина де Жуэнвиля?
За это время адмиральша сумела взять себя в руки.
— Все очень просто, государь, — отвечала она, вернув себе обычное хладнокровие. — Я нашла эту записку в одном из коридоров Лувра, что ведет к залу Метаморфоз, подобрала ее, прочла, а поскольку почерк оказался мне незнаком, то понесла ее к королеве-матери, намереваясь спросить у нее, не более ли она в этом сведуща, чем я. В это время у ее величества присутствовало обширное собрание поэтов и писателей, и среди них находился господин де Брантом: он рассказывал столь невероятные истории, что все смеялись до слез, и я среди прочих; причем, государь, смеялась я так сильно, что мне понадобился платок, а когда я вынимала платок из кармана, по-видимому, на пол выпала эта злосчастная записка, про которую я тогда забыла. И когда я ее хватилась, то ее уже не было ни в кармане, ни на полу рядом со мной, и я предполагаю, что ее успел поднять господин де Жуэнвиль.
— Рассказ весьма правдоподобен, — сказал король с насмешливой улыбкой, — но за правду я его не приму, как бы правдоподобно он ни выглядел.
— Ваше величество, что вы этим хотите сказать? — забеспокоилась адмиральша.
— Вы нашли эту записку? — спросил король.
— Да, государь.
— Отлично; тогда вам легко будет сказать мне, во что она была завернута…
— Но, — пробормотала адмиральша, — она ни во что не была завернута, государь…
— Ни во что не была завернута?
— Нет, — побледнев, ответила адмиральша, — она просто была сложена вчетверо.
Тут на принца де Конде мгновенно снизошло озарение.
Очевидно, мадемуазель де Сент-Андре объяснила королю пропажу записки тем, что она потеряла платок. К несчастью, то, что совершенно ясно было для г-на де Конде, было непонятно госпоже адмиральше.
И она опустила голову под пытливым взглядом короля, дрожа все больше и больше и самим своим молчанием доказывая, что королевский гнев навис над ней заслуженно.
— Госпожа адмиральша, — произнес Франциск, — для столь набожной особы, как вы, согласитесь, ваши слова — грех, ибо это ложь, причем из самых наглых.
— Государь! — пробормотала адмиральша.
— Уж не плоды ли это новой религии, сударыня? — продолжал король. — Вот тут наш кузен де Конде, хотя и католический принц, только что в самых трогательных выражениях вещал о реформе. Так ответьте теперь сами госпоже адмиральше, наш дорогой кузен, и скажите ей от нашего имени, что, к какой бы религии человек ни принадлежал, все равно дурно обманывать своего короля.