— А ты подслушивала за дверью? — в голосе у Катрин мелькнуло любопытство, как будто она и в самом деле хотела услышать мой ответ, но в душе, я была в этом уверена, "подруга" мечтала меня убить.
— Нет, что ты. Просто мы много общаемся с братом. У нас нет секретов друг от друга.
— О нашем визите к Ундине ты тоже сообщишь?
— Возможно, ты ведь так и не сказала, когда вы к ней собираетесь, но я думаю, что это его заинтересует.
Катрин молчала, затем бросила на меня взгляд из-под прищуренных ресниц:
— Сегодня. В половину первого ночи. Если ты опоздаешь, мы не будем тебя ждать, — девушка махнула мне рукой и подошла к кавалерам, которые в разрез ее словам, начинали скучать.
Снова подойти к ним? — я медленно облизала губы, раздумывая.
— Не стоит этого делать, почему бы тебе не вернуться в замок, да и ночью…, - внутренний голос начал затихать, но я все равно сделала несколько шагов к дому, а потом резко остановилась: это не был внутренний голос. Что же это было?..
До конца дня почти нечего необычного не произошло, (и если бы не это "почти" я бы не пошла к Ундине: побег из замка может дорого стоить) но лицо Джензбурга, как будто, преследовало меня. Я видела его везде, и к вечеру, меня уже, то и дело, начинала бить дрожь, в преддверии нового видения.
Нужно было идти.
Гадалка могла если и не решить полностью мою проблему, то хотя бы сказать что-то, что натолкнуло бы на мысль. Все предыдущие клиенты уверяли, что она мастер. Один из плюсов — полная анонимность. Ундина приглашала людей по очереди. Никакие восклицания: "Мы лучшие подруги, у нас нет секретов друг от друга" ничего не меняли. А это означало, что мои тайны, так и останутся тайнами…
Нас было четверо в тот вечер, если первый час ночи можно назвать вечером: я, Катрин Стефаль, Лиса Асперенса и Клавдия Шлиан. Столь позднее время объяснялось просто: нужно было подождать, пока все заснут. Родители всегда с предубеждением относились к разного рода гадалкам и предсказательницам. К тому же пребывали в уверенности, что у их детей не может быть от них тайн, а потому последние обязаны рассказать все, что им нагадали.
Крики: "нельзя. Не сбудется", не станут помехой на пути узнавания желаемого.
Что же заставило нас солгать и, пусть не на долго, но сбежать из дома. Катрин так и не удовлетворила мое любопытство, ответив:
— В женщине должна быть загадка.
Лиса и Клоди напротив были рады обсудить то, что их гложет.
Клавдию интересовало только одно: когда она выйдет замуж. Ее мать, которая, справедливости ради отмечу, связала свою судьбу весьма удачно (простая крестьянка стала в одночасье баронессой, а это редкость в нашем мире), с детства прививала ей мысль, что это главная задача для каждой девушки. И Клоди не была против, нет. Она могла часами говорить о том, какой хорошей женой и матерью она станет. Вот только других тем для разговоров у нее не было. Это угнетало, заставляло кандидатов в мужья искать общества более веселых дам, таких как я, или Катрин. И сейчас Клавдия хотела только одного: узнать, когда появится тот — единственный.
Лису же волновали совсем другие вещи. Ее отец был серьезно болен, и девушка хотела помочь. Даже если шансов нет — нужно действовать и верить, а вдруг произойдет чудо — это ее девиз, которым она заразила и меня. Правда, сферы применения этих слов у нас были слишком разные. Лиса на самом деле была безумно доброй и старалась всем помочь. Когда я с ней только познакомилась, подумала, что это маска, за которой скрывается монстр. В четырнадцать я мерила всех по себе. Но с тех пор прошло два года. Я стала лучше понимать Асперенсу и даже зауважала девушку, что и вовсе немного странно для меня.
Кстати, я сама, подобно Катрин, не пожелала поделиться наболевшим. Будь рядом только Лиса — я бы не стала скрывать (хотя о видениях я бы все же умолчала, а все остальное…). Но Клоди и Катрин не те люди, которым я бы доверилась. Мне повезло, я умело повернула разговор в сторону, заинтересовав девушек чем-то другим. Но презрительное выражение все же появилось в глазах Катрин. Она, как всегда, поняла, чего я добивалась. Просто воспользоваться своими знаниями не успела: за поворотом появилась хижина гадалки.
Издалека домик Ундины казался вполне обыденным. Небольшой, деревянный, с красивыми цветами возле порога, двумя маленькими окошками. Таким могло быть обычное жилище небогатых крестьян. Разве что нигде не было ограды. Неужели у нее нечего красть? Хотя, может, она умеет не только предсказывать, и жестоко карает незадачливых воров, посмевших покусится на чужое?