— Красиво, не правда ли? — произнёс отец.
— Обычный закат, — пожала плечами Присцилла.
— Да, обычный, но — неповторимый.
— Что ты этим хочешь сказать?
— Он неповторим, как любое мгновение нашей жизни.
— А мне кажется, что все закаты одинаковые, — ответила девочка.
— Однажды ты научишься видеть их неповторимость, но это в будущем.
— Мама ждёт, — напомнила Присцилла.
Отец обнял дочь и вместе с ней поспешил к столу.
9 дней
Едва проснувшись, Джордж позавтракал и вышел на веранду, чтобы продолжить картину. Сегодня ему предстояла сложная часть работы. Художник уже знал, где и как он изобразит главную героиню, но существовала огромная разница между идеей и её материальным воплощением. Если одна лишь мысль о необходимости воспроизвести на полотне облик незнакомки приводила его в трепет, то действия, способные подарить ей осязаемые черты, пусть даже в качестве фрагмента холста, заставляли собрать в кулак всю волю и решительность.
Со стороны могло показаться, что это не Джордж создаёт полотно, а полотно движет его рукой, словно мужчина оказался в его страшной власти. Возможно, так оно и было, но художник не хотел этого признавать. Он смешивал краски, используя самые тёмные тона, и когда кисть вновь прикасалась к поверхности картины, женщина постепенно, дюйм за дюймом, отвоёвывала свободные участки холма, как будто проступала из тумана небытия.
— Джордж? — мужчина даже не слышал, как к нему сзади подошла жена, поэтому невольно отдёрнул руку от полотна.
— Да? — Джордж Сиборн выглядел усталым, хотя провёл за работой не более часа.
— Прости, что отвлекаю тебя, но мне требуется твоя помощь.
— Конечно, — с облегчением произнёс художник, схватившись за первый удобный повод, чтобы отойти от мольберта. Чем ближе к завершению была вторая картина, тем более сильным магнетизмом она обладала. В какой-то момент ему вообще показалось, что женщина слабо шевельнулась. Он не мог гарантировать того, что на самом деле увидел нечто неопределённое, но, в то же время, у него оставались сомнения в неподвижности холста. Выглядело это так, будто кто-то продавил картину изнутри.
— У нас забилась раковина, и прежде чем вызывать специалиста, я хотела показать её тебе. Может быть, ты справишься с ней сам, — Меррил подвела мужа к раковине, в которой стояла грязная вода. Никогда в жизни Джордж так не радовался засору в канализационной трубе. Он закатал рукава рубашки, надел специальные резиновые перчатки для таких случаев и принялся прощупывать дно раковины. Предварительный осмотр заметных проблем не выявил, так что мужчине пришлось перейти ко второй фазе решительных действий. Для этого ему понадобилось извлечь из глубин шкафчика под раковиной длинный металлический трос.
Конец троса скрылся под водой и устремился в потаённые глубины трубы, послушно повторяя все её затейливые выверты и изгибы. До определённого момента никаких проблем не возникало, пока трос не упёрся в невидимое препятствие.
— Кажется, что-то есть, — сказал мужчина, совершив несколько рывков, чтобы пробить образовавшийся затор. Раковина издала несколько булькающих звуков, разразилась серией пузырей воздуха, после чего вода медленно начала спадать.
— Спасибо, дорогой! — обрадовалась Меррил. — Я знала, что у тебя получится.
"А я и не надеялся, что тебе хватит ума починить эту дерьмовую раковину!" — подначил Джорджа Мистер-Кажется-У-Тебя-Получилось.
Джордж не обратил внимания на едкие замечания внутреннего голоса. Он стянул с рук промокшие перчатки и убрал их на место.
"Джордж, не теряй времени понапрасну!" — а вот этот голос принадлежал уже не Мистеру-Вредному-Засранцу, потому что был женским. Кому же он тогда мог принадлежать? Голос, требующий продолжить работу. Голос, заставляющий взять в руки кисть.
— Что случилось? — удивлённо спросила Меррил, видя замешательство Джорджа.
— Ты сейчас ничего не слышала?
— Вроде бы нет, — пожала плечами жена. — А что?
— Не обращай внимания. Должно быть, мне показалось.
И вновь до слуха мужчины донёсся властный голос женщины, который Меррил совершенно не слышала: "Джордж у тебя осталось девять дней. Девять, Джордж. Тебе нужно поторопиться".
Художник помыл руки и вернулся на веранду, где его ждала картина.
"Кто же ты? — мысленно обратился к загадочной женщине Джордж Сиборн. — Кто же ты такая? Почему ты выбрала именно меня? Почему ты хочешь отнять мою жизнь?"
"Иногда, Джордж, не мы выбираем обстоятельства, а обстоятельства выбирают нас", — прозвучал голос в голове мужчины. Если мириться с Мистером-Большим-Занудой он ещё мог, то появление женского голоса окончательно перевернуло весь его внутренний мир.
"Я спятил! — схватился за голову Джордж. — Неужели с ума сходят именно таким образом?"
Художник изо всех сил зажмурился, будто хотел расплющить собственные глаза, но этого ему, разумеется, сделать не удалось, зато перед внутренним взором начали мелькать яркие фиолетовые круги.
"Ты должен закончить все три картины к положенному сроку", — безо всякого сочувствия к Джорджу произнесла женщина.
"Почему я должен это делать? — взбесился мужчина. — Ты собираешься отнять мою жизнь, и я должен тебе подчиняться? А что будет, если я прекращу работу над полотном? Более того, я могу уничтожить уже законченный холст! Если ты сомневаешься, я тебе докажу!"
"Нет, ты не станешь этого делать".
"Значит, всё-таки сомневаешься?" — Джордж прикоснулся кистью к чёрной краске. Нетрудно было догадаться, что он готов испортить незаконченную работу несколькими движениями руки, после которых холст превратится в мрачную мазню.
"Джордж, остановись", — голос женщины заставил Джорджа Сиборна отложить кисть в сторону.
"Сначала ты останови всё это!" — требование мужчины вышло неубедительным, как будто слова произносил не взрослый человек, а капризный ребёнок, готовый расплакаться из-за того, что ему не хотят покупать понравившуюся игрушку.
"Ты же знаешь, Джордж, что я не могу этого сделать".
"Почему? Почему ты заставила меня создавать картины?" — и тут Джорджа озарила неожиданная догадка. Лэнс Виджен — человек, попросивший Джорджа написать в дополнение к первой картине ещё две, — мог быть точно такой же пешкой в игре ужасной женщины. Конечно же, как Джордж сразу не понял такой простой вещи? Столько лет он не брал в руки кисть, и вдруг первая же его работа после длительного творческого перерыва привлекает внимание серьёзного критика. Более того, ему предлагают участвовать в выставке!
"Лэнсу действительно понравилась твоя работа", — возразила Джорджу женщина.
"Сомневаюсь, что тебе можно верить".
"Мне нет дела до того, веришь ли ты мне, или нет. Для меня гораздо важнее твой глубокий потенциал, твоя способность извлекать из небытия настоящие миры".
"Объясни мне, чего ты хочешь? Чего ты вообще добиваешься?"
Но на этот раз мужчине никто не ответил. Он остался на веранде один на один с незаконченной картиной.
Несмотря на всю ненависть, возникшую в мужчине после состоявшегося в его голове разговора с таинственной женщиной, он вернулся к работе над картиной. Вопреки ожиданиям, краски ложились на полотно на редкость гладко, словно рукой Джорджа водил дух какого-то великого художника. Образ незнакомки обретал правдоподобие прямо на глазах. Казалось, что малейшее дуновение ветра заставит всколыхнуться её одежду.
Время снова потеряло значение. Оно перестало существовать вовсе, потому что когда Джордж Сиборн позволил себе остановиться, Присцилла уже вернулась из школы домой.
— Здравствуй, папочка! — девочка подбежала к отцу и поцеловала его в щёку.
— Как прошли твои занятия?
— Отлично! За тест по математике я получила высший балл.
— Поздравляю!
— А как продвигается твоя картина? — Присцилла заглянула через плечо отца и удивилась тому, что второй холст почти закончен. — Вот это да! Не ожидала, что ты справишься так быстро.