— Ты только что чуть не потерялась в сельве, ведьма.
— Я не ведьма! И почем я знала, что там сразу будет сельва? Я девушка городская, дикая…
— Дженни, сельва здесь везде. Это мы здесь случайно и кое-где. Танцевать босиком на лужайке перед домом — еще куда ни шло, змеи не любят заползать туда, где есть люди и собаки, но в лесу надо быть очень осторожной… Пошли, тебе нужно полотенце.
Да, черт возьми, ей нужно полотенце, а ему стакан брома, потому что мокрый шелк облепил это тело так, словно никакого платья на ней и вовсе нет, а рыжие волосы свились в тугие кольца, и в зеленых кошачьих глазах горит такой огонь, что душа и тело Дона Фергюсона могут не выдержать, и тогда…
И тогда все будет очень хорошо. Просто замечательно, потому что будет все именно так, как ему и надо. Ибо он хочет эту женщину, хочет так сильно, что едва способен соображать и вести себя как цивилизованный человек, и очень даже жаль, что он цивилизованный человек, потому что лучше было бы подхватить ее сейчас на руки и унести в спальню, а потом не выпускать оттуда… примерно до конца жизни!
Все эти — и еще куда более бессвязные — мысли проносились в голове Дона Фергюсона, пока он вел мокрую Дженни О'Хара по тропинке к маленькому летнему павильону. Здесь должны были найтись, черт их дери, полотенца!
Потом Дженни заворачивалась в эти самые полотенца, а он не сводил с нее зачарованного взгляда, от которого она нервничала все сильнее и сильнее. Когда полотенца укутали Дженни с головы до ног, и опасность, вроде бы, миновала, Дон неожиданно шагнул к ней и медленно коснулся губами обнаженного (по чистому недосмотру) плеча.
— Почему же вы до сих пор не замужем, прекрасная ведьма Дженни?
— А вы почему, мой суровый босс?
— Ирландская привычка — отвечать вопросом на вопрос. Но я буду снисходителен. Я просто никогда не встречал женщину, которая обладала бы магией…
— А я никогда не встречала Правильного Мужчину. Хорошие Девочки должны встретить Правильного Мужчину, тогда у них получится Крепкая Семья и Дом Полная Чаша.
— Тебе именно этого хочется?
— Не уверена. Но начинать лучше с этого. Так безопаснее. А то являются всякие, прыгают на тебя, как…
— Как хищники.
— Вот именно, благодарю, как хищники. И с виду они тоже… чистые разбойники.
Оба одновременно взглянули в зеркало. Там отразилась на удивление яркая и красивая пара — рыжеволосая, высокая красотка с белоснежной кожей и смуглый, синеглазый брюнет с насмешливой улыбкой. Дженни и Дон смотрели друг на друга в зеркало и не могли сдвинуться с места, словно зачарованные внезапным приливом таинственной магии…
Звонкий юношеский голос прорезал наступившую тишину, заставил обоих отпрянуть в смущении от зеркала и друг от друга. Фредди-аристократ.
— Эй, вы, двое, ау!!!
— Мы здесь, Фредди. Тебя трудно не услышать даже сквозь грозу.
Фредди вынырнул из тьмы с веселым смехом.
— Я не зря тренировался все эти месяцы. Не поверите, мисс О'Хара, в Итоне у меня был самый тихий и слабенький голосишко. Один профессор даже отказался принимать у меня зачет, потому что ему надоело переспрашивать. Эх, сейчас бы я ему ответил…
— О да! Только вот на какую тему, хотел бы я знать? Особенности поведения пегих кобыл-трехлеток в период течки? Ты же, насколько я помню, специалист по истории искусств?
— Я был им, дорогой Дон, но это осталось в другой жизни. Кстати, а я вам не помешал?
— Разумеется, помешал! Мы с мисс О'Хара как раз собирались сорвать друг с друга мокрые тряпки, чтобы заняться необузданным сексом…
Дженни, прищурившись, посмотрела на Дона, Как известно, лучший способ соврать — это сказать чистую правду, Фредди откинул голову и жизнерадостно рассмеялся.
— Ну вы и даете! По мне, так лучше пойти обсохнуть, хотя в чем-то Дон прав. Эта ночка прямо создана для диких и необузданных поступков. Главное, знаете, Дженни, никто здесь на Амазонке не может ничего толком предсказать. Метеорологи здесь бессильны…
Дон сердито махнул рукой на болтуна.
— Не говори ерунды. Отец всегда знал, какая будет погода. А яномами и сейчас могут тебе дать любой прогноз. Только не хотят. Ха-ха.
— Вот именно, ха-ха. Я же не Сын Ягуара…
— Фредди, оторву башку!
Дженни вскинула голову и с интересом взглянула на Дона.
— А за что? Кто такой Сын Ягуара? И почему о нем нельзя говорить?
Фредди отскочил на безопасное, по его мнению, расстояние и весело ответил за Дона:
— Сын Ягуара — это он. Оторвет башку, потому что он — Сын Ягуара. А нельзя говорить, потому что босс не любит, когда я болтаю о том, чего сам толком не знаю. Собственно, он абсолютно прав. Теперь ваша очередь, Дженни.
Дженни повернулась к Дону, но тот яростно выставил вперед ладонь, словно защищаясь от нее.
— Все. Никаких вопросов. В дом! Сохнуть! И спать! Завтра последний день перед праздником, будь он неладен.
— Но…
— Нет.
— Оторвешь башку?
— Нет. Тебе — нет. Этому болтуну — обязательно, а тебе нет. Тебя просто придушу.
— Босс! Так нельзя.
— Можно. Иногда даже нужно. Все, я сказал. Все домой!
Фредди подал Дженни руку, и они с хохотом ринулись через потоки воды к ярко освещенному дому. Дон не спешил за ними. Он молча стянул с себя мокрую насквозь рубашку. Потом брюки. Вышел под дождь.
Вспышка молнии осветила высокую фигуру обнаженного мужчины. Свет был так ярок, что случайный наблюдатель мог бы разглядеть даже длинный светлый шрам, пересекавший могучую грудь.
Дон постоял еще секунду, а затем повернулся и бесшумно скрылся во тьме. Ни одна ветка не шелохнулась в том месте, где он легко перепрыгнул изгородь.
Дженни уже поднималась по ступеням дома, навстречу ей спешили Эсамар и Гвенни, но в этот момент сквозь раскаты грома, шум дождя и вой ветра, из самого сердца сельвы донесся до них странный, тоскливый и зловещий звук. Пронесся над головами — и утонул в грозе…
6
Дженни проснулась с первыми лучами солнца, разбуженная щебетом птиц. Как в сказке, честное слово!
Утро было поистине хрустальным. Ни малейшего воспоминания о вчерашней духоте, равно как и о ночной грозе. Мир был чисто умыт, свеж и ослепителен. Дженни слетела с постели, выбежала на ажурный балкончик и протянула руки к солнцу, смеясь от счастья. На ней была только полупрозрачная ночная сорочка, но девушка не сомневалась, что в такой ранний час ее просто некому видеть. Она наслаждалась красотой утра ровно три минуты, после чего с воплем кинулась назад, в комнату и торопливо завернулась в первое, что попалось под руку, а именно — в кисейную занавеску. Спугнул же ее приятный мужской голос, с непередаваемой интонацией промурлыкавший из-под балкона:
— Всегда мечтал посмотреть с утра на что-нибудь эдакое! Мисс О'Хара, вы не могли бы повторить выход? На бис, так сказать.
— Дженни. Просто Дженни. Босс, это бесчеловечно. А если бы я шарахнулась не назад, а вперед?
Дон Фергюсон, красавец-ранчеро в клетчатой ковбойке, широкополой шляпе, сбитой на затылок, в видавших виды джинсах и высоких сапогах, улыбаясь, стоял под самым балконом и нахально щурился, обозревая все, что не скрывала — и не могла скрыть — кисейная занавеска.
— Что ж, тогда утро началось бы еще удачнее. Поймать в объятия красавицу в одном неглиже, испуганную и трепещущую, прижаться к ее полуоткрытым устам и сорвать поцелуй…
— Вот не могу понять, не то все ковбои развратники, не то — поэты.
— Ранчеро, миледи, ранчеро. И потом, всякий поэт в какой-то мере развратник. Возьмите хоть Байрона…
— Не хочу брать Байрона. Вы меня напугали, босс. Я даже не знаю, смогу ли я работать.
— Вот и хорошо. Тем более, что пока работать тебе и не нужно. Все твои указания исполняются, к Клейри на подмогу примчалась целая орда местных девиц, мои парни носят столы, стулья, жаровни и прочую дребедень, Эсамар вздыхает над вечерними платьями, Гвенни составляет для тебя быстродействующую отраву…