Слово «безумный» характеризовало этого красавца далеко не полностью, но могло послужить отправной точкой для создания его словесного портрета.
Удивлённый тем, что страха в моём голосе нет, а вот злости определённо прибавляется, я уточнил:
— Лайонела. Он был хороший человек. Добрый.
— А-а, ты про этого.
— Лайонела Дейвиса. У него были имя и фамилия, знаете ли. А также жизнь, друзья, он был личностью.
Недоумения на лице незнакомца прибавилось, улыбка как-то потускнела.
— Но ведь он был всего лишь библиотекарь?
— Ты — свихнувшийся сукин сын.
Улыбка застыла, лицо побледнело, даже закаменело, вдруг превратившись в гипсовую маску смерти Он поднял пистолет, нацелил его мне в грудь и со всей серьёзностью заявил:
— Не смей оскорблять мою мать.
Обида, которую вызвали мои слова, столь не вязалась с безразличием, выказанным к жертве, что я нашёл ситуацию крайне забавной. Но если бы с моих губ сорвался смешок, этот незнакомец точно меня бы пристрелил.
Глядя на наставленный на меня пистолет, я почувствовал, как страх входит в чертоги моего сознания, но не отдал ему ключи от всех комнат.
Чуть раньше, на улице, мысль о снайпере парализовала меня. Теперь я понимал, что боялся вовсе не снайпера, засевшего то ли на крыше, то ли в окне верхнего этажа. Я пришёл в ужас, потому что не знал, снайпер ли действительно ловит меня в перекрестье оптического прицела или смертельная угроза исходит откуда-то ещё. Если опасность только чувствуется, но нет возможности определить, откуда она исходит, тогда начинаешь бояться всех и вся. Мир становится враждебным от горизонта до горизонта.
Страх перед неизвестным едва ли не самый сильный из страхов, и устоять перед ним зачастую невозможно.
А вот теперь я идентифицировал своего врага. И хотя он мог быть социопатом, способным на любую жестокость, я почувствовал некоторое облегчение, потому что теперь знал его в лицо. Бесчисленные угрозы, которые наводняли моё воображение, растаяли как дым, замещённые одной реальной опасностью.
Его закаменевшее лицо смягчилось Он опустил пистолет.
Нас разделяли пятнадцать футов, так что я не решался броситься на него. Только повторил:
— Так что он тебе сделал?
Белозубый улыбнулся и пожал плечами.
— Я не пристрелил бы его, если бы не вошёл ты.
К распирающей меня злости прибавилась душевная боль, вызванная смертью Лайонела. Голос мой задрожал от горя, не от страха.
— Что ты такое говоришь?
— Одному мне с двумя заложниками не справиться. Он был здесь один. Его помощник заболел. Других читателей в этот момент в библиотеке не было. Он собирался запереть двери… и тут появился ты.
— Только не говори, что я несу ответственность за его смерть.
— О, нет, нет, — заверил он меня, словно его заботили мои чувства. — Твоей вины в этом нет. Такое случается, тут уж ничего не поделаешь.
— Такое случается. — повторил я, в моём голосе звучало изумление. Я и представить не мог, что можно с такой небрежностью говорить об убийстве.
— Я мог бы застрелить тебя, — заметил он, — но, уже повстречавшись с тобой на улице, решил, что ты — более интересная компания, чем старый, занудный библиотекарь.
— А зачем тебе заложник?
— На случай, если возникнут осложнения.
— Какие осложнения?
— Ты увидишь.
Пиджак спортивного покроя сидел на нём достаточно свободно. Из внутреннего кармана он достал наручники.
— Сейчас я брошу их тебе.
— Мне они не нужны.
Он улыбнулся.
— Ты у нас шутник. Поймай их. Защёлкни одно кольцо на правой руке. Потом ложись на пол, руки заведи за спину, чтобы я мог закончить работу.
Когда он бросил наручники, я отошёл в сторону. Они ударились об один из столиков для чтения, свалились па пол.
Он вновь навёл на меня пистолет.
И хотя такое случилось со мной уже во второй раз, легче мне от этого не стало.
Я никогда не держал в руках стрелкового оружия, о самой стрельбе даже не говорю. В моей профессии более всего на оружие тянет нож для резки торта. Возможно, скалка. Но мы, пекари, не носим скалку в плечевой кобуре, а потому в подобных жизненных ситуациях оказываемся совершенно беззащитными
— Подними наручники, здоровяк.
Здоровяк. А ведь он не уступал мне ни ростом, ни комплекцией.
— Подними их, а не то я сделаю из тебя второю Лайонела и подожду, пока в библиотеку зайдёт ещё один заложник.