Но внезапно меня словно ударило обухом по голове: я вдруг понял, что в конце концов застрелят именно её. А мне так хотелось, чтобы она осталась жива.
Но я отдавал себе отчёт: если моё предчувствие окажется верным, какие бы попытки я ни предпринимал, мне не удастся изменить траекторию пули.
Глава 10
С мокрыми от слез щеками, с зелёными глазами, в которых не было места ни обычным человеческим чувствам, ни сомнениям, маньяк выглядел как пилигрим, который поднялся на вершину горы, зная, что его ждёт и зачем он туда пришёл.
Он отцепил нас от стула, но оставил скованными между собой.
— Вы оба — местные? — спросил он, когда мы поднялись.
После его неадекватного приступа ярости и последующего эмоционального взрыва мне с трудом верилось, что он намерен поболтать о пустяках. Скорее вопрос задавался неслучайно, пусть мы и не знали, с какой целью, а потому ответ мог привести к последствиям, которые мы не могли предугадать.
Из осторожности я предпочёл промолчать, похоже, той же логикой руководствовалась и Лорри, потому что и она не произнесла ни слова.
Киллера, однако, такой расклад не устраивал.
— Так что скажешь, Джимми? Это библиотека округа, обычно в неё приходят люди, которые живут неподалёку. Ты живёшь в городе или в его ближайших окрестностях?
Я не знал, какой ответ его больше устроит, но почувствовал, что молчанием смогу заработать пулю в лоб. Он же застрелил Лайонела Дейвиса за меньший проступок, вообще безо всякой на то причины.
— Я живу в Сноу-Виллидж, — ответил я.
— И как давно ты здесь живёшь?
— Всю жизнь.
— Тебе тут нравится?
— В подвале библиотеки, в наручниках, нет, но в других местах — да.
Улыбался он на редкость обаятельно, а глаза у него сверкали так, словно в них вставили подвижные призмы, которые улавливали свет от многочисленных его источников. Конечно же, другого такого убийцы-маньяка на свете не было. Стоило ему склонить голову или улыбнуться, и у тебя возникало желание подружиться с ним.
— Забавный ты парень, Джимми.
— Я не собирался таким, быть, — ответил я, переминаясь с ноги на ногу, потом добавил: — Если, конечно, ты не хочешь, чтобы я забавлял тебя.
— Несмотря на всё, что мне пришлось пережить, у меня есть чувство юмора.
— Это заметно.
— А как насчёт тебя? — спросил он Лорри.
— У меня тоже есть чувство юмора.
— Безусловно. Ты ещё забавнее, чем Джимми.
— Возможно.
— Но я спрашиваю про другое, — уточнил он. — Ты живёшь в городе?
Поскольку я уже ответил на этот вопрос утвердительно и меня не застрелили на месте, она решилась сказать:
— Да. В двух кварталах отсюда.
— И прожила здесь всю жизнь?
— Нет. Только год.
Вот тут мне стало понятно, почему за двадцать лет я ни разу её не увидел. В городке с населением в четырнадцать тысяч человек можно прожить всю жизнь и ни разу не поговорить с девятью из каждых десяти.
Но если бы я хоть раз, даже мельком, увидел её лицо, то не смог бы его забыть. Я бы не мог спать, думая о том, кто она, куда пошла, как мне её найти.
— Я выросла в Лос-Анджелесе, — продолжила Лорри. — Прожила там девятнадцать лет и поняла, что пора сваливать, если я не хочу окончательно сойти с ума.
— И тебе нравится в Сноу-Виллидж?
— Пока нравилось. Милый городок.
Все ещё улыбаясь, все ещё поблёскивая глазами, все ещё обаятельный, без тени безумия на лице, он тем не менее возразил:
— Сноу-Виллидж — город зла.
— Конечно, зло здесь тоже есть, но некоторые части города очень даже хорошие.
— Например, ресторан «У Морелли», — вставил я.
— В «Альбе» сказочно готовят курицу, — добавила Лорри. — И «Бижу» — потрясающее место.
— Это же надо, назвать кинотеатр «Бижу»![21] — воскликнул я, обрадованный тем, что наши вкусы в этом вопросе совпадали.
— Вся эта лепнина в стиле арт-деко. И попкорн они готовят с настоящим маслом.
— Мне ещё нравится Центральный квадратный парк, — добавил я.
Маньяк не согласился:
— Нет, это отвратительное место. Я посидел там некоторое время, наблюдая, как птицы гадят на памятник Корнелия Рутефорда Сноу.
— И что в этом плохого? — удивилась Лорри. — Если он был и вполовину таким самодовольным, каким его изображает памятник, птицы все делают правильно.
— Я же не говорю, что птицы отвратительные, хотя, возможно, это и так, — маньяк продолжал лучезарно улыбаться. — Я говорю, что сам парк — отвратительное место. Земля, на которой он разбит, пропитана злом, вся земля, на которой стоит город, пропитана злом.