Отец искал мою мать и меня, но в одной из «родилок» нашёл только мать, лежащую без сознания на той самой кровати, где она и рожала. Ни медсестёр, ни врачей в «родилке» было.
Поначалу Руди подумал, что его любимая умерла. В глазах у него потемнело, он едва не лишился чувств, но в последний момент заметил, что она дышит. Он ухватился за край кровати и стоял, пока не совладал с нервами.
С посеревшим лицом, блестевшим от пота, она ни чем не напоминала знакомую ему, бурлящую энергией женщину, казалась хрупкой и ранимой.
Кровь на простынях указывала, что она родила, но вопящего младенца Руди не видел.
Откуда-то донёсся крик Бизо: «Где вы, мерзавцы?»
Отцу очень не хотелось оставлять мою мать, но он пошёл на крик в надежде, что как-то сможет помочь людям. Потом он говорил, что на его месте точно так же поступил бы каждый пекарь.
Во второй «родилке» он нашёл Натали Бизо. Она лежала на такой же кровати, как и его жена. Хрупкая, воздушная гимнастка умерла так недавно, что на её щеках ещё не высохли слезы страданий.
Согласно отцу, даже после агонии и смерти она сохранила неземную красоту. Безупречная смуглая кожа. Иссиня-чёрные волосы. Широко открытые зелёные глаза, напоминавшие бездонные озёра.
Казалось невероятным, что такая женщина могла достаться Конраду Бизо, который определённо не был ни красавцем, ни богачом и не производил впечатления харизматической личности. Поэтому Руди мог понять — по не оправдать — неистовость реакции клоуна на смерть жены.
Выйдя из второй «родилки», мой отец нос к носу столкнулся с убийцей. Тот как раз выскочил из палаты для новорождённых с завёрнутым в одеяло младенцем на сгибе левой руки. Вблизи пистолет в правой руке в два раза увеличился в размерах по сравнению с тем, каким он был в комнате ожидания, словно они мгновенно перенеслись в Страну чудес Алисы, где предметы могли увеличиваться или уменьшаться, независимо от здравого смысла или законов физики.
Отец мог бы схватить Бизо за запястье и, пустив в ход сильные руки пекаря, попытаться вырвать пистолет, но не решился, опасаясь поставить под угрозу жизнь младенца
Сморщенное красное личико, казалось, говорило о том, что младенец страшно недоволен, возмущён. Его ротик открылся, словно он хотел закричать, но молчал, шокированный осознанием того, что его отец — обезумевший клоун.
«Я до сих пор благодарю Бога за этого младенца, — часто говорил отец. — Если бы не он, я бы точно нарвался на пулю, ты бы вырос сиротой, и никто не научил бы тебя готовить первоклассный крем-брюле».
С младенцем на одной руке и пистолетом в другой, Бизо спросил моего отца:
— Где они, Руди Ток?
— Кто они? — ответил отец вопросом на вопрос.
Красноглазого клоуна переполняло горе и распирала злость. Слезы текли по гриму. Губы дрогнули словно его сотрясали рыдания, а потом разошлись в таком яростном оскале, что у отца похолодело внутри.
— Не идиотничай. — предупредил Бизо. — Должны быть другие медсестры, возможно, ещё один врач. Я хочу, чтобы все они умерли, все, кто допустил её смерть.
— Они убежали, — без запинки ответил мой отец полагая, что лучше солгать и спасти несколько жизней. — Успели выскользнуть, воспользовались той самой дверью, через которую вы вошли. А миновав комнату ожидания, разбежались. Здесь их уже нет.
В ярости Конрад Бизо на глазах увеличился в размерах, будто ярость была пищей великанов. И ненависть, сверкавшая в его глазах, смертоносностью не уступала яду кобры.
Не желая стать очередной жертвой безумца, который никак не мог выместить свою злобу на медперсонале, Руди быстро добавил, безо всякой угрозы в голосе, лишь делясь полученной информацией:
— Полиция уже едет сюда. Они хотят отобрать у вас младенца.
— Мой сын принадлежит мне! — яростно прорычал Конрад Бизо. — Я пойду на все, лишь бы его не воспитывали воздушные гимнасты.
Балансируя на тонкой грани между ловким манипулированием собеседником и желанием остаться живых, мой отец сказал:
— Он станет величайшим представителем вашей профессии, лучшим клоуном, шутом, арлекином, паяцем.
— Именно так, — злоба вдруг исчезла из голоса убийцы. — Да, величайшим. Станет! И я никому не позволю лишить моего сына того, что предназначено ему судьбой!
С сыном и пистолетом Бизо прошёл мимо моего отца к короткому коридору, свернул в него, переступил через труп медсестры, словно через мокрую тряпку, брошенную уборщицей.