– Одной мне не справиться. Ты должна мне помочь. Мишелю надо дать понять серьезность наших намерений. Любовь. И баста, – я резанула ребром ладони воздух.
– Никаких чуть-чуть. С твоей стороны полная открытость, никаких тайн и секретов.
Отвечай на любые вопросы. Предельно откровенно.
– И о Янисе? – уточнила моя подруга.
– Девственницей не представлялась. Можно и о Янисе. В пределах разумного. И, учти, мы давно расстались. Не вздумай ляпнуть, что он об этом не знает! – я, как Кашпировский, гипнотизировала глазами Аллочку, пытаясь внушить ей важность последней фразы произнесенной мною.
– Мишеля твое прошлое очень интересует, – доложила она.
– Вот и расскажи. Он оценит. Сейчас у Анри ближе его соотечественников нет, – я опять принялась гипнотизировать подругу. – Это важно.
– Ночная кукушка всех перекукует, – хихикнула Аллочка.
– За этот аспект не беспокойся, – пообещала я.
– Я в тебя верю. До вечера, отдыхай, – Аллочка с пониманием посмотрела на меня, кивнула головой и подмигнула.
Анри и Мишель пригласили нас в ресторан при гостинице "Пекин". Помпезное здание, вышколенный персонал. Угощались бульоном с трепангами, креветками в кляре со сладким соусом, свининой по любимому рецепту дедушки Мао и другими экзотическими блюдами.
Аллочка выполняла мои указания с, внушавшим тревогу, рвением. Приглашая Мишеля на танец, она, в полном смысле, вешалась ему на уши. Не отнимая губ от его уха, дико вращала глазами в мою сторону. Анри обрадовал меня новостью, что сегодня нам не придется расставаться, мы переночуем в квартире Мишеля, любезно предоставленной по личной его инициативе. Подобная инициатива сначала обескуражила меня:
– А как же сам Мишель?
Как истинный друг Мишель переночует в номере Анри в отеле Центра международной торговли. В принципе дело обычное, если бы не отношение Мишеля к нашей связи. К чему бы такая щедрость?
Спорить поздно, да и незачем.
Оттанцевав Мишелю уши, Аллочка вернула его друзьям. Я горячо поблагодарила Мишеля за возможность побыть с любимым перед долгой разлукой. Даже глаза повлажнели. Мишель с интересом наблюдал за мной, гадал, лукавлю ли я. Я, вооруженная своей любовью к Анри и неприязнью к подозрительности Мишеля, была на высоте.
Разломив, напоследок, китайские печенья с предсказаниями выяснили: Анри предстоит разлука с любимым человеком, Аллочке – повышение по службе, Мишелю – очень дорогая находка, мне – совет, не разочароваться в людях окружающих меня.
Есть, о чем подумать.
Аллочка, в мечтах, уже примеривала кресло Амалии.
Мишелю посулила выигрыш в лотерею.
– Разлука ваша, дело уже предопределенное, так, что расстраиваться нечего. Вот вернешься из Парижа, и честным пирком, да за свадебку! – глумилась над Анри Аллочка.
– А люди, они на то и люди, не будь злопамятной, отомсти и забудь, – дала мне совет подруга.
Мишель отвез нас к себе. Без прежней боязни проезжали мы через пост охраны.
Мишель показал, где можно найти нужные для нас вещи, пообещал завтра заехать за нами, подхватил, рассевшуюся было на кухне, Аллочку и уехал.
Из соображений безопасности я решила сделать обход уже знакомой мне квартиры.
Взяв Анри под руку, предложила осмотреть спальню и ее готовность принять наши вожделеющие тела.
Мишель основательно подготовился к приему гостей. На огромной постели застеленной белоснежным бельем, лежала роза. Шампанское охлаждалось в ведерке со льдом. Как для себя приготовил. Ай, да Мишель! Но меня больше интересовали окружающие предметы, расставленные на плоскостях спального гарнитура. Фотографии, фигурки нецке, горка книг на разных языках. Внимательным взглядом я искала место, где, при желании, можно установить видеокамеру. Я понимала, что подозреваю Мишеля в предательстве друга, но ничего не могла с собой поделать. Я не верила ему, так же как и он мне.
Анри с удовольствием прилег на хрустящие простыни и приглашающим похлопыванием по снежно-белой равнине позвал меня к себе.
– Не так все просто, милый, – я загнула мизинец. – Сначала, на кухне, мы выпьем по бокалу шампанского за здоровье Мишеля… Затем, наполним ванную, и там выпьем по бокалу шампанского за нас… – я загнула безымянный палец, сверкнув бриллиантом обручального кольца. – И только в последнюю очередь мы доберемся с тобой до постели, – я загнула средний палец, сжала свой кулачок и погрозила им Анри. – У нас еще много мест где мы не занимались любовью.
Кулачком я грозила не только Анри. Если ты, Мишель, решил запечатлеть наши сексуальные упражнения, то, я боюсь, будешь разочарован. Война, так война!
Анри был в восторге от моего предложения. Выдернул из ведерка шампанское, заменив его розой, завладел моей рукой и чуть ли не бегом устремился в кухню.
Под щемящую душу мелодию "Lady in red" и проникновенный голос Криса де Бурга Анри выстрелил пробкой великолепного напитка и, пролив несколько драгоценных капель, наполнил бокалы. Пригласив на танец, помог мне спуститься с высокого барного стула. Держа в руках бокалы, мы двигались в такт, все сильнее прижимаясь, друг к другу. Мы не целовались с тех пор как вышли из поезда, и это, казалось, было очень давно.
Анри взял мой бокал и поставил его на широкий кухонный стол. Нарочитой неторопливостью Анри довел меня до дрожания конечностей, и что бы полностью не потерять способность действовать, я взяла этот процесс в свои руки. Прижав его к столу, дрожащими руками пыталась расстегнуть ремень и пуговицы легких брюк.
Ничего не получалось. Анри, незаметным движением, помог мне, и они, с шорохом и бряцанием, упали на пол. Монеты, положенные Анри в карманы брюк, со звоном раскатились по бежевой плитке пола. Не отвлекаясь на подобную "мелочь", Анри перехватил мою инициативу. Подняв меня, усадил на влажный, от капель шампанского и приятный своей прохладою, стол. Исследовал нетерпеливыми губами вырез платья.
Горячими руками подтянул мои, уже слегка охлажденные, ягодицы к себе. Пытаясь удержать равновесие, я схватилась за ворот его рубашки. Под тяжестью моего тела ворот угрожающе затрещал и Анри стал наклоняться ко мне. Я падала на спину, на, когда-то стерильный, с большим уважением и тщанием оттираемый Мишелевой домработницей, стол. Бокалы, вытесняемые моим телом, с положенным им хрустальным звоном упали на плитки пола.
О, да, таких блюд на этой кухне еще не готовили!
Сфокусировав зрение, и потрепав за плечо уткнувшегося в мою грудь Анри, я с ужасом оглядела поле боя. Рассыпанные монеты, осколки стекла, и ручейки шампанского украшали пол кухни.
Анри не позволил мне ступить не него, что бы не порезать ступни. Освободившись от своих, осевших на туфли, брюк, он осторожно взял меня на руки и понес к следующему пункту нашего путешествия.
Ванная комната Мишеля поражала своей площадью, блеском черной плитки отражавшей наши фигуры и возбуждающим пряным запахом парфюмерии. Анри наполнял водой вместительную чашу, пока я выбирала из огромного арсенала пенок и солей нужный флакон. Анри выплеснув, переданную мной пену, взбивает ее струею теплой воды.
Мокрыми руками снимает мое несчастное (весь подол в пятнах от брызг шампанского) платье. Удаляет останки нижнего белья. Держа Анри за руку, я перешагиваю в миниатюрный бассейн. Какое блаженство! Теплая вода умиротворяет, мягкая невесомая пена ласкает кожу. Анри устраивается напротив меня. Его ступни касаются моих бедер, и он, шевелит пальцами, щекоча меня. Мы бросаемся пеной и вообще ведем себя как парочка умалишенных. Выплескивая за борт воду, снова занимаемся с Анри любовью. Это не просто. Руки мои, скользкие от пены цепляются, в попытках удержаться, за его шею, и бедняге кажется, что я норовлю ее сломать.
Несчастная домработница Мишеля, я так часто за сегодняшний вечер вспоминаю ее, что она, верно, мучается икотой.
До постели мы добрели в полном изнеможении, и, прислонив головы к подушке, тотчас же уснули.
Любуйся, Мишель!
Я проснулась рано утром. За окном светило не яркое еще солнце. Воздух был удивительно свеж.
Анри спал глубоким сном.
Что ж мне не спиться? Наверное, это Мишель думает о нас. Встала с постели, потянулась, вспомнила, что, возможно, Мишель установил наблюдение, плюнула "пусть ослепнет от такой красоты", но завернулась в полотенце, в котором прибыла вчера из ванной. Что бы не тревожить Анри, отправилась в кухню.
Погром. Мишель упадет в обморок, войдя в свою кухню. В ванной выплеснутая вода за ночь ушла в сток, и было более прилично. Вооружилась найденной щеткой, шуметь пылесосом я не решилась.
Успокоив свою совесть частичным уничтожением следов преступления, я приняла душ, причесалась, привела, как могла в порядок свое платье и, приготовив душистый кофе, села у окна ждать, когда проснется Анри.
За окном начиналась трудовая пятница. За огороженной, кованой оградою, территорией домов дипломатического корпуса, звенели трамваи и визжали шинами ранние лихачи. В будке службы охраны сменился постовой. Оба служаки перекурили, пересказывая, быть может, подробности смены, чему-то посмеялись, и крепко пожав, друг другу руки разошлись.
Настало время отбытия на работу сотрудников посольств, консульств и других служащих на дипломатической ниве господ. Они садились в свои шикарные машины, у кого-то были личные водители, кто-то подвозил с собой соседей. Они были красивы, веселы и благополучны. Как мне хотелось в такую жизнь. Я представила нашу дорогущую машину, Анри за рулем, я в костюме от "Шанель" рядом, и, на заднем сиденье, наши дети. Двое.
Я разглядывала чужую жизнь, когда сзади, поцеловав меня в макушку, подошла моя.
Анри! Мы пили кофе и смеялись над нашими вчерашними акробатическими этюдами.
– Мишель пожалеет тысячу раз, что позволил нам ночевать в его вылизанном доме, – предположила я.
– Мишель не такой придира, как ты о нем думаешь, – Анри сделал глоток крепкого кофе и продолжил. – Он хороший друг. Мы знакомы с ним с детства. Наши родители работали вместе, а мы вместе учились в колледже. После окончания колледжа я не стал, как Мишель, обучаться международным отношениям, хотя мои родители очень этого хотели. В этом отношении Мишель лучший сын, чем я. На время нашей учебы жизнь развела нас, но вот снова подарила радость общения, дав мне шанс работать в СССР, в Москве. Я, как только узнал об этом, сразу же сообщил Мишелю. Он помог мне в первые дни в России и даже не отказал в дружбе, когда я отбил у него девушку.
– Громко сказано. Я не была его девушкой, – мне не хотелось оправдываться, но я решила исправить заблуждение Анри. – Перед твоим появлением мы видели друг друга второй раз, ни слова не было о том, что я ему хотя бы нравлюсь, – и, совершенно напрасно, добавила. – Правда, Мишель был мне более приятен, чем Константен. И если бы не твое пришествие, кто знает, чем бы все это закончилось.
Анри нахмурил брови.
– Если бы я не приехал, в тот вечер к Мишелю, ты бы стала его возлюбленной?
Опасные шутки.
– Нет, любимый, я сердцем чувствовала, что непременно встречу тебя, – лучше подольститься, чем гневить влюбленного француза. Объект не изучен до конца.
Пришлось воспользоваться единственным методом, доказывающим мою любовь и способным потушить ревность Анри. К постели в спальне я все равно его не допустила, уложив на кожаный диван-канапе в гостиной, памятный нам по первой нашей встрече. На нем мы томились с Анри от словарной ограниченности нашего общения. Моя разогретая страстью кожа, от вжатия, срослась с кожей дивана-канапе и отрывалась от него с раздирающим звуком.
– Мы уже опробовали всю мебель в квартире Мишеля, пора позвонить ему, сегодня тебе еще предстоит встреча с моим семейством, – напомнила я Анри, который было начал оглядываться в поисках следующего места для занятий любимым делом.
Насчет первой половины моего высказывания Анри имел замечания. Остановив поток перечисления названий предметов мебели, я убедила его, что нам необходим тайм-аут перед встречей с родителями.
Мишель явился быстро, будто сидел у телефона одетый и ждал нашего звонка.