– Предательство? Слова и музыка Мишеля! – уже криком зло иронизировала я.
Анри не понял моей иронии. Он сидел в кресле-коляске спиной ко мне. А мне так хотелось заглянуть ему в глаза.
– Анри, повернись ко мне, – взмолилась я.
– Нет, Неле.
Я подошла вплотную и силою развернула ненавистную коляску к себе. Лицо его было испещрено шрамами, одна сторона бугрилась бордовыми наростами, другая наоборот была слишком гладкой, как не по размеру натянутая резиновая перчатка. Только глаза Анри, цвета яркого летнего неба, остались такими же, как в моей памяти.
Мой, непроизвольно вырвавшийся возглас убил Анри. Плечи его опустились, как от удара – Уходи, – умоляюще попросил он.
Я снова встала на колени и протянула к нему руки.
– Нет! Прости, я виновата, я готовилась, но…
Он не шел в мои объятия.
– Уходи, Неле.
Он не знает, какая я упрямая, я все равно добьюсь своего! Я схватила его за брюки и поклялась не разжимать своих рук, пока он не скажет "да".
– Я никуда не уйду от тебя! Мы будем вместе, я брошу все, свою родину, семью! Я хочу быть с тобой, я посвящу тебе свою жизнь!
– Не надо жертвовать собой Неле. Уходи, – и тихо добавил. – Сейчас придет Мишель и моя жена.
Я невольно разжала кулачки, и Анри медленно откатился от меня.
– Жена?!
Я стояла на коленях оглушенная этим известием, как будто гром, гремевший за окнами этого дома, поразил меня – Да,… я женат, – с трудом промолвил он.
– Боже, на ком? – вырвался у меня дурацкий вопрос.
– Хирург, которая делала мне операции по восстановлению. Она была ко мне так нежна и так сострадательна. Правда, не слишком у нее получилось, но как это бывает между пациентом и врачом – она из чувства вины, а я из чувства благодарности… – он говорил так, будто сам убеждал себя. – Мишель говорит, что пройдет еще несколько лет и десятки операций, прежде чем я стану отдаленно похожим на прежнего Анри. Я урод, Неле. У меня уродлива душа, она измучена физическими и моральными страданиями, – он умолк, словно устыдившись порыва, и через секунду продолжил. – Но я пытаюсь жить жизнью с новым лицом и нелюбимой женщиной. Я ей обязан своим воскрешением.
Из состояния шока, в котором я пребывала, меня вывело упоминание о Мишеле. Я вскочила на ноги.
– Ты доверяешь Мишелю? Как, после случившегося, он продолжает оставаться твоим другом и пользуется твоим доверием?
Анри тяжело вздохнул, воспоминания давались ему нелегко.
– Стечение обстоятельств, Неле. Я был очень зол, готов был убить его. Когда увидел, что Мишель вошел в цех, я оторвался от группы и накинулся на него с кулаками. Началась драка. В этот момент я ничего не соображал, ослеп от гнева, не понимал как это опасно, что мы сцепились рядом складированных у стены цеха цистерн. На этом заводе не соблюдались условия хранения химикатов, все произошло не по нашей вине, хотя косвенно мы сыграли роль катализатора. Цистерны обрушились на нас. Мишель не виноват в моем несчастье, просто мне не повезло, одна из цистерн оказалась поврежденной. Это все злой рок преследующий меня.
– Рок по имени Неле, – раздался голос Мишеля. – Познакомься Анри, еще одна жертва этой фурии. Я обнаружил его у нашего парадного, он искал ее. Я очень удивился, когда узнал, что она здесь и нашла-таки способ подобраться к тебе.
Мишель и Андрей стояли в распахнутых дверях и нас разделяли лишь два десятка метров холла.
– Андрей, как ты оказался здесь? – в изумлении спросила я.
Андрей спокойно ответил мне, но я-то знала какова цена этого спокойствия:
– Я увидел сверху, как ты ловила такси. Мне повезло, и я успел не потерять тебя из виду. Кажется, я понимаю, что здесь происходит. Это и есть Анри?
– А кто вы? – Анри больше не пытался скрыть свое лицо и выехал на освещенную
часть холла.
– Я ее муж, – уверенно ответил Андрей.
Удивленно распахнулись синие глаза, глядя в которые я не замечала уродства Анри:
– Ты замужем?
Я не смогла ничего ответить, в какой-то мере Андрей был прав, несмотря на отсутствие штампа в наших паспортах, мы были бы единым целым, и если бы не Анри…
Слишком много "бы".
– Интересно, что она успела напеть тебе, Анри? – взял слово Мишель. – Надеюсь, ты не поддался на песни московской сирены? У меня в ушах до сих пор стоит ее сладкий голосок, – и, наклонившись к инвалидной коляске приказал Анри. – Надо прощаться, Изабель остановилась побеседовать с консьержкой, я не советую посвящать ее в перипетии давно оконченного романа.
– Изабель? Твоя жена? – спросила я все еще не понимающая, что нас просят уйти.
Анри дернулся от произнесенного мной имени своей жены.
– Да. Прости, Неле, но Мишель прав. Вам лучше уйти. – Анри развернул свою коляску и медленно двинулся вглубь холла.
Глядя на его удаляющуюся спину, я не смогла сдержать обуревавших меня эмоций. Я бросилась вслед за ним, бросая слова, о которых могла пожалеть потом.
– Конечно, Мишель всегда прав! – кричала я. – Мне жаль, что я, как идиотка, хранила свою любовь столько лет! Ты, как тень, Мишель, всегда стоял между мной и моим счастьем!
Мой бешеный выпад побудил, следившего за развитием событий Андрея схватить меня в охапку, оторвать от пола и нести к распахнутым дверям. Я сучила ногами, больно ударяя Андрея каблуками туфель. Он крепко держал меня и шептал в мои мокрые волосы:
– Тише. Уйдем, все ясно, мы здесь лишние.
Мой взгляд наткнулся на висящую, на стене фотографию. Лето. Нева. Я и Анри.
Рыдания сотрясли мое тело. Размазывая остатки косметики на своем лице, я уткнулась в грудь Андрея. Было нестерпимо больно.
– Анри! – простонала я – Слушай, как я плачу, это умирает моя любовь!
Андрей подхватил меня под колени и на руках понес вниз по лестнице. Женщина, поднимающаяся нам на встречу была женою Анри. Она явно была старше его, красива, с умным выражением холеного лица. Выражение его менялось по мере приближения к нам, появилась искра узнавания. Наверное, изучила каждый миллиметр ленинградской фотографии. Ее лицо отобразило испуг. Андрей, не обращая внимания на остановившуюся женщину, пронес меня мимо. Я даже не пыталась одернуть юбку, что бы закрыть порванные на колене колготки.
– Я хочу, что бы он был счастлив, – прошептала я Андрею.
Он крепче прижал меня к своей груди.
– Ну, слава богу! – ответил он. – Подумаем лучше о себе, нас заждались в отеле.
В такси он завернул мои ноги в свой китель, промокшие туфли усугубляли мое и так плачевное состояние. Вытер носовым платком разводы туши на моих щеках. Ни словом он не попрекнул меня в том, что я бросила его в Нотр-Дам де Пари.
Глава пятнадцатая
Подтверждая и так всем известную интимность наших отношений, я осталась ночевать в его номере. Вадим, к своей радости, отправился спать к девчонкам. Андрей не торопил меня, я была благодарна ему за проявленное благородство – другой на его месте давно бы учинил мне допрос, но рано или поздно отношения придется выяснять, и я решила не мучить его неопределенностью.
– Андрей, я виновата, – я покорно опустила голову. – Хочу сказать, что хорошо помню данное мною слово. И приму любое твое решение.
Он помолчал и, наконец, ответил:
– Слово твое касалось лишь того времени суток, когда ты можешь контролировать свои эмоции. Лучше увидеть своими глазами, чем всю жизнь слушать ночами как ты призываешь его во сне. Но черт, как я завидовал тому, кто мог пробудить в тебе такие чувства.
Я положила свои пальцы на его ладонь и сжала ее.
– Можешь забыть?
Я видела его нарочито равнодушное выражение лица, но знала, что за этим выражением скрывается боль.
– Не знаю. А ты? Ты можешь? – устало спросил он.
– Страница перевернута. Четыре года назад его выдрали из моей жизни, но корни остались. Я считала, что он, как и я продолжает любить. Теперь я знаю, что это не так.
Андрей перебирал мои пальцы в своих ладонях и негромко произнес слова, от которых по моей коже пробежал мороз: