Грегг Мертвая голова не скрывал своего отвращения к археологии.
— Но я отлично понимаю, — продолжал он, — что в моих интересах — опекать археологов, как наседка цыплят! Потому что, пока они не выполнят свою программу, на которую получили в Центре Открытый лист, мне их отсюда не выковырнуть и бульдозером. Они же оголтелые патриоты! Они рехнулись на своем величии! Так что чем скорее они все кончат, тем скорее начнется строительство. Пускай выкопают все до последней скорлупы! Пускай забирают свои сокровища и летят к чертовой матери! Я достаточно понятно выражаюсь?
— Вы понятно выражаетесь, — согласилась Кора. — И это означает, что смерть профессора вам не с руки?
— Конечно, она мне как ледяной душ! Раскопки, не завершившись, прервались. Следовательно, можно ждать, что пришлют другого профессора, — ведь от экспедиции из трех специалистов остался лишь один, и притом дурак.
Грегг имел в виду ассистента Орсекки. Кора, не соглашаясь с характеристикой археолога, понимала позицию Грегга и всего поселка. Разумеется, археологи здесь не были нужны.
— И что же теперь будет? — спросила Кора. — Теперь мне нужно всех уговорить, что раскопки сможет завершить идиот Орсекки. Это экономия двух или трех недель. Но Орсекки совершенно неуправляем: Он одержим подозрением, что я ухлопал его профессора, а может, и жену профессора — а уж ее-то мне совсем ни к чему было убивать! — Чтобы она не предупредила меня? — Чтобы не предупредила о чем? Что она знала? Чем она могла быть мне опасна? Не говорите чепухи, Орват. Мы не изуверы. Я уже третью неделю только о том и слышу, что госпожа Гальени-папа беременна, что скоро она снесет яички! Как же после этого ее убивать? Чтобы прославиться как главный изувер в Галактике? Нет уж, увольте!
Возмущенный Грегг Мертвая голова резко поднялся со стула и принялся мерить шагами палату, причем сначала он касался пола окованным металлом носком сапога, затем пристукивал каблуком, и от этого казалось, что по комнате гарцует лошадка. Местный врач в тревоге заглянул из коридора. Оказывается, он, голубчик, благородно дежурил за косяком, оберегая спокойствие и жизнь Коры. Тоже, видно, не доверял главному администратору.
— А тут еще ваше расследование мне на голову! — заявил Грегг. — Завтра прилетает вице-директор «Вграя». Меньше всего мне хочется, чтобы он увидел, как по поселку носится инспектор ИнтерГпола, замаскированный под курицу.
Кора не улыбнулась. Она понимала, что Грегг не лжет. Ему и на самом деле нет смысла убивать профессора из-за трех или десяти лишних дней раскопок, тем более что он может и не извлечь никаких выгод из убийства, если с Ксеро пришлют нового профессора. И все же что-то тревожило ее в поведении и словах администратора. То ли излишний пафос, подчеркнутая театральность, к которой Грегг в общем-то не был склонен, то ли незнание Корой каких-то деталей, винтиков местного существования, отчего картина получилась искаженной.
— У вас есть значок компании «Вграй»? — спросила Кора у Грегга.
— Что? Что еще? Какой значок? — Он был сбит с толку. — Ну есть значок, конечно, есть, почему я, в конце концов, не могу носить элементарный значок, его каждый второй носит, а уж все акционеры подавно! — И где он? — спросила Кора. — Кто? Значок? — Грегг ударил себя по груди, намереваясь показать на значок, но, видно, его ладонь встретила пустоту, и он быстро сообразил, что лучше ничего не выяснять… рука его вяло упала вниз. — Надо дома посмотреть, — произнес он тусклым голосом. — Я для вас найду. — А ваш потерялся?
— На другом костюме, — ответил Грегг. — Конечно же, на другом костюме.
Но Коре было достаточно его секундной растерянности.
Когда Грегг ушел, Кора попросила разрешения встать. Но местный врач велел лежать. Сошлись на компромиссе: Коре разрешили пойти в сад и посидеть там на лавочке.
Кора поднялась и посидела минуты две, преодолевая головокружение. Она попросила у доктора блокнот, ей хотелось, пока не забылись детали, нарисовать странный абрис «корабля викингов».
Неся в когтях правого крыла блокнот и карандаш, Кора спустилась в сад и медленно пошла по дорожке, стремясь уйти подальше от здания больницы. Погода была пасмурная, и все лавочки были пусты. Кора отыскала низко спиленный большой пень — вот тут ей будет сидеть удобнее.
Кора уселась на пень и с непривычки никак не могла пристроить блокнот таким образом, чтобы можно было на нем рисовать. Наконец ей вроде бы удалось, но тут что-то дернулось у нее в животе.
Стало больно. Будто нечто чужое и очень большое решило двинуться вдоль ее тела. Вниз.
И почти сразу страшная догадка поразила ее: она начала рожать!
Надо было бежать, скорее бежать в больницу, пускай они примут меры. В конце концов, она не просила снабжать ее таким нелепым телом…
Но убежать она не успела, а чуть присела, расставив ноги, потому что курицы не бегают в больницу, когда пришла пора нестись.
Тужась и прикудахтывая, Кора лихорадочно собирала расставленными крыльями, подгребала листья, траву, веточки — пускай поздно, но следует собрать нечто вроде гнезда для того, чтобы яйцо не разбилось. Господи, надо позвать на помощь… О, как больно! Неужели курицы терпят такое сотни раз в жизни? Нет, это простые курицы, а не цивилизованные.
— Вам плохо? — послышался голос из-за кустов. Любопытствующая физиономия показалась среди листвы.
— Ах, уйдите! — прикрикнула на зеваку Кора, да так, что он сразу исчез — только треск сучьев донесся до нее. И Кора тут же пожалела, что была так резка, — следовало послать за врачом. Но при чем тут врач? Ведь в больнице нет ветеринара по птицам!
— О нет! — воскликнула Кора, и тут же ее куриное тело закудахтало вскриками, всплесками, ахами.
Яйцо уже было на выходе. О, как это трудно — нести яйца!
Как бы вчерашняя травма не помешала нормальному яйценесению — такая вот канцелярская мысль пронеслась в голове. — Надо беречь…
По дорожке мчались медицинские сестры и врачи. Оказывается, зевака все-таки позвал их на помощь.
Но что они могли сделать? Они лишь окружили Кору кольцом сочувствующих лиц, они начали давать советы — они были как на стадионе, потому что никто из них раньше не видел, как курицы несут яйца.
Прибежал местный врач, он нес одеяло, которое начали подводить под Кору, как пластырь под тонущий броненосец.
— А идите вы все к чертовой бабушке! — закричала Кора. — Яйценесение идет нормально. Нормально!
И в этот момент первое яйцо, влажное и осклизлое, выскользнуло из ее тела и улеглось на одеяло.
Кора пошатнулась и, отойдя на шаг, уселась на землю.
Она никогда в жизни не подозревала, что бывают такие большие яйца. Ни один страус не смог бы такого снести. И, как ни странно, вместе с физическим облегчением Корой неожиданно овладело чувство гордости за свое свершение. Словно создание такого большого и круглого яйца было на одном уровне с ее интеллектуальными достижениями.
— Вы можете идти? — спросил местный врач, также не отрывая взгляда от яйца, но Кора остановила его поднятым крылом:
— Погодите, — тихо простонала она, — мне кажется, что у меня… что во мне движется еще одно яйцо.
К этому времени в отдаленном уголке сада собралась вся больница, включая некоторых лежачих и даже парализованных больных.
Но когда подступили схватки. Кора, конечно же, перестала обращать внимание на окружающих, думая лишь об одном: как бы не повредить уже снесенное яйцо и тем более как не раздавить то, что еще из нее не вышло.
Второе яйцо появилось на свет быстрее и как-то легче — Кора уже начала привыкать к процессу несения яиц. Зато когда после короткой паузы ее организм решил отделаться от третьего яйца, Кора поняла, что смертельно устала и готова оставить третье яйцо в себе. Но это было, конечно же, невозможно, и третье яйцо легло на одеяло следом за двумя первыми.
Последовать обратно в больницу Кора, конечно же, не смогла. Она распласталась на яйцах, не обращая внимания на зарядивший дождь.
— Давайте мы отнесем вас на носилках, — предложил местный врач. — А яйца мы положим в коробки и обложим ватой.
— Нет, — прошептала молодая мать, — сейчас самые критические минуты. Я не могу их оставить.