– А ну-ка, подождите! – крикнул им Гуров, а когда к нему наперерез бросились сразу два пэпээсника, сунул им в нос «корочки». – Кто старший? Что здесь произошло?
– Капитан Нерадько, – представился один из следователей в гражданском. – Товарищ полковник, разрешите доложить…
– Давай проще, капитан, без формализма, – осадил его Лев. – Что случилось?
– Нам в отдел поступил звонок, что рядом с автомойкой висит удушенный мужчина, – ответил следователь. – Выслали в оцепление ближайшие наряды, а сами выехали в составе опергруппы, вместе с экспертами. «Скорая» приехала позже.
– Личность не установили? – для проформы поинтересовался Гуров, даже не рассчитывая на положительный ответ и осматриваясь по сторонам.
– Нет еще. Тело хотели осмотреть после того, как его из петли вынут, – пожал плечами капитан. – Вы же сами…
Лев поднял вверх руку, заставив следователя замолчать. Взгляд его остановился на стене за спиной повешенного, на которой виднелась явно свежая надпись, показавшаяся ему похожей на ту, что он увидел у себя в подъезде рядом с трупом соседа. Впрочем, похожи они были только абсурдностью фразы, полностью лишенной какого-то смысла.
«Наших деле самом поступков лежат на», – гласила эта странная надпись.
– Вы это сфотографировали? – указывая на фразу, спросил он у следователя.
– Вы считаете, это может иметь какое-то отношение к самоубийству? – удивился Нерадько.
– А вы, капитан, уже установили причину и способ смерти, чтобы делать такие заключения?
– Никак нет, – смутился следователь. – Это только версия.
– Отзовите всех людей за заграждение. Дайте мне одного эксперта с фотоаппаратом и ждите моей команды, – распорядился Гуров и, не дожидаясь, пока капитан начнет исполнять, направился к месту, где висел труп.
Под навесом над стоянкой для машин оказалось удивительно чисто. Видимо, работники автомойки убирались здесь недавно, еще до появления повешенного на балке. Рядом с трупом валялись два пластиковых ящика, которые, возможно, использовались во время удушения. Гуров осмотрел асфальт вокруг тела. В паре метров от трупа лежала старая и потертая коробка из-под молока, через разорванный верх которой были видны камушки гальки внутри, а сантиметрах в двадцати он нее какая-то картонная иконка была воткнута в трещину в асфальте. Кроме этих предметов, на чистой поверхности автостоянки не было никакого постороннего мусора, даже опавшей листвы.
Гуров вновь вернулся к трупу и осмотрел тело, не притрагиваясь к нему. Ни в одежде, ни во внешности повешенного он ничего необычного не заметил. Не было ни татуировок, ни больших родинок или шрамов, которые могли бы считаться особыми приметами. И единственным, что привлекло его внимание, оказалась старая пожелтевшая газета, торчавшая из правого кармана брюк удавленника.
– Коробку, икону, газету сфотографировать и отправить на экспертизу, – распорядился он, повернувшись к эксперту, шагавшему за ним по пятам, а затем посмотрел на Нерадько: – Капитан, у меня ощущение, что это вряд ли самоубийство. Сообщите мне, пожалуйста, когда придут результаты экспертизы.
– Значит, вы это дело забирать не будете? – удивился следователь, видимо решивший, что активный полковник из Главка сам займется раскрытием этого случая.
– Думаю, вы и без меня прекрасно справитесь, – улыбнулся Лев. – И простите мне мое вмешательство. Просто эта ситуация напомнила мне один сходный случай, хотя не так уж сильно они и похожи оказались. Не забудьте про результаты экспертизы, – на всякий случай напомнил он капитану и, коротко попрощавшись, направился к въезду в автомойку, где уже собралась довольно большая толпа зевак, рассматривающих повешенного и наблюдающих за действиями полицейских.
– Есть тут Харитонов Олег Николаевич? – спросил Гуров, подходя к толпе.
– Я, – выдвинулся вперед сухощавый мужчина среднего роста с ранней сединой на висках.
– Где мы можем спокойно поговорить?
– Пойдемте со мной, – предложил мужчина.
Гуров вслед за Харитоновым прошел внутрь автомойки, состоявшей из трех боксов, в которых стоял лишь один автомобиль. Охранник из фитнес-клуба провел его в подсобное помещение, где, видимо, обычно отдыхал персонал сервиса. Сейчас комната была пуста. Либо Харитонов в настоящий момент был на автомойке единственным сотрудником, либо (что более вероятно) остальные работники присоединились к толпе зевак, наблюдавшей за полицейскими.