«При мне нет фонаря».
Северин на стал возвращаться, отраженного свечения луны хватало, чтобы разглядеть ровный асфальт, шершавый камень, очерк тяжелых скал и едва заметное шевеление чахлой зелени.
— Отец!
Мику никто не ответил.
Северин осторожно пошел вперед, держа в опущенной руке почти бесполезный пистолет. Он ощущал сонное дыхание ночного моря. Кучки сгнивших водорослей с чавканьем разъезжались под ногами. У самой площадки горел одинокий фонарь, питавшийся, должно быть, энергией ветра. Мачта с вертушкой стояла неподалеку, ночной бриз, который дул с суши, крутил ее вовсю.
Площадка оказалась пуста. Северин остановился в тени. Причина для осторожности была — гремели камни в скалах. Этот звук повторился несколько раз, потом нарисовались темные силуэты, мелькнули звездочки зажженных сигарет.
Двое, сблизив головы, обменивались отрывистыми фразами. На поясе у незнакомцев болтались компактные излучатели.
Мик прижался к скале, потом отступил на шаг. Скрипел флюгер ветряка. Двое, договорив, быстро пошли верх по дороге и вскоре исчезли.
Мик вытер со лба холодный пот. Потом он вошел в воду, опасаясь сквозь прозрачный слой моря увидеть на дне тело матери, и чуть не упал, оступившись на скользких валунах.
— Эй!
Голос отца, раздавался справа. Северин вернулся, и, раздирая кожу о колючие кусты, он пролез к основанию скалы. Отец был там, он сидел на корточках, рядом с темной неподвижной грудой.
— Это она. Возьми мой уником, позвони в больницу и в преторию, пускай сюда подъедут.
— Мама умерла?
— К счастью, нет, — все так же сдавленно ответил отец. И добавил не без фатализма. — Но не знаю, к лучшему ли это.
Мика колотило. Он отвернулся, не в силах смотреть.
Отец вытащил и закурил сигарету.
— Мой долг — заботиться только о Марго, но ты иди к своей сестре, она девушка и она в опасности.
Когда Мик вернулся на виллу, чужие люди уже ходили по комнатам, а Нина сидела в кресле, сонной птицей забившись в угол.
— Ты знала заранее? — холодно спросил Северин.
— Нет.
— Ты не докажешь этого никогда.
— Я готова поклясться, чем захочешь.
— Будь оно проклято, это твое предвидение.
— Я прокляла свой дар первой.
Северин долго бродил по дому неприкаянный, пытаясь найти безлюдный уголок, и нашел его — гобеленовую мастерскую матери. Там стоял забытый станок с незаконченным пушистым ковриком. На коврике был выткан цыпленок — туловище вплоть до шеи, но без головы. Истерики Мика никто не видел, но Нина чувствовала ее, хотя деликатно не показывалась.
— Спасибо тебе, — сказал он через несколько часов, уже догадавшись обо всем.
— За что?
— За деликатность. Я был не прав и сам знаю это. В подлых делах чаще всего страдают беззащитные.
Отец вернулся только под утро — бледный от бессонной ночи, но почти спокойный. Куда делся излучатель, Северин-младший так и не заметил — возможно, ствол просто лег назад в сейф, на постоянное место.
— Нам нужно поговорить по душам.
— Да, конечно.
Разговор состоялся чуть позже, в кабинете.
— Я не знал, что ты водишься с преторианцами, — хмуро и жестко сказал сын. — Ты завяз в их делах, а потом император умер, и кто-то тебе отомстил.
— Ты глуп, — без околичностей ответил Северин-старший. — Я поступал так ради семьи.
— Из-за тебя пострадала мама.
— Без меня она погибла бы давно. Я женился на женщине, занесенной в черные списки императора. Этот брак ее спас. Я поступал в целом правильно и, надеюсь, совершил мало зла. Мы оберегали тысячи людей.
У Северина-младшего не осталось желания спорить. «Маму я ему точно не прощу».
— Как все это произошло?
— Меня не было дома. Кто-то из этой сволочи перерезал провода. Марго не любит темноты в доме. Когда она вышла в сад, ее схватили, дотащили до машины, попытались увезти, но кто-то вспугнул похитителей, и тогда твоей матери выстрелили в голову. Наверное, тело хотели утопить, но там на несколько километров мелководье, поэтому бросили тело в кустах. Ее спасла пластинка, давным-давно вживленная в череп.
— Лицо ведь сильно повреждено?
Северин-старший не ответил.
— Надеюсь, их найдут, — сказал он, помолчав. — Во всяком случае, мне обещали, что наказание будет максимально суровым.