Я осторожно подёргал за специальную полоску: никак. Я поднажал: никак. Я рванул изо всех сил: пакет словно взорвался! Меня окутало плотное белое облако муки. Я чихнул! И понял, что моя форма побелела, а на донышке пакета осталась горсточка муки. Хорошо, что я ещё не налил молока, коробку которого открыл без усилий. Плеснув немного в миску, я высыпал туда остатки муки.
- Мешайте до тех пор, пока у вас не получится масса без комочков, - подсказывали убегающие строки.
Я поболтал деревянной ложкой в миске. На поверхность молока всплыли комки, раскрывающиеся, словно бутоны цветков, только вместо лепестков была мука. Белая жидкость с пятнами сухой муки выглядела устрашающе. Я начал вертеть ложкой в миске, но комков не убавлялось, только больше становилось. Я покосился на Вику-Белоснежку. Она всё ещё пыталась открыть пакет с мукой. На этом я выдохнул и, не глядя на весело хихикающих однокурсниц и на ехидно улыбающегося преподавателя, снова устроил бурю в миске с молоком.
- … те щепотку соды, - успел я зацепить взглядом бегущие строчки рецепта.
Я поискал коробку с содой, нашёл и, вскрыв её без церемоний ножом, бросил щепоть в молоко. Ах, ты, сверхновая звезда! Впервые в жизни я чуть не произнёс это вслух. Молоко вспенилось и вылилось на сиреневую столешницу. Вместе с мукой! На донышке миски осталось совсем немного комков в белой пузырчатой жидкости. Но была и хорошая новость! Комки исчезали сами собой без моего вмешательства! Но не успел я порадоваться, как раздалось… Бабах!
Это Вика-Белоснежка разорвала пакет с мукой. Ей повезло больше, чем мне. Мука осыпала преподавателя и девушек, сделав из него кругленького снеговичка, а из них забавных снегурочек. Пока все они чихали, кашляли и отряхивались, чистенькая Вика-Белоснежка насыпала муки в молоко, да так много, что ложка не проворачивалась в густенном тесте.
- … одно яйцо, - это было самая ужасная строка.
Я никогда и не пытался разбить яйцо. Для меня это было таинством. Я взял яйцо в руки, покатал на ладони. Я хочу домой, в нашу крошечную квартирку в большом городе-астероиде! Из окна видны разноцветные трубы фабрик, блики искусственного солнца на защитном куполе играют в пятнашки.
Ненавижу отвратительные блинчики!
Ненавижу зловредного препода!
Ненавижу неумелого себя!
В сердцах я так звезданул яйцом по краю миски, что жёлтые брызги полетели в лицо. Немного желтка попало и в тесто, но больше в миске очутилось почему-то скорлупы. Я вытащил её пальцами, ложкой достать эти твёрдые острые куски было невозможно.
- Влейте немного растительного масла, посолите и добавьте сахарного песка по вкусу, - строчки резво пробежали мимо моего сознания, и снова на месте было начало рецепта.
Что значит немного? Кто сможет определить, сколько это «немного»! Как это по вкусу? Они издеваются?
Я налил одну деревянную ложку, испачкав рукав формы маслом. Бросил щепотку соли и щепотку сахарного песка.
Вика-Белоснежка уже поставила на включённую плиту сковороду.
И я плюхнул сковородку, вылив часть теста на её чёрное донышко.
На пластиковых табличках побежали новые строки:
- Разогрейте сковороду, налейте в неё масла, - ах, ты, ж галактику им в печёнку!
Раньше сказать не могли?!
Я схватился за металлическую ручку и уронил сковороду на пол.
- Горячо! – правая ладонь вспухала белыми пузырями.
Сковорода вертелась на полу, разбрызгивая масло с тестом по сторонам. Девушки резво отскакивали от кипящего масла.
Нашёл плотную рукавицу, теперь только понял её назначение. И придерживая рукой в варежке сковородку, счистил деревянной лопаточкой полусгоревшее, прилипшее тесто на тарелку.
- Первый блин комом! – похлопал меня по плечу преподаватель, но поймав мой ненавидящий взгляд, отошёл в сторону, поближе к Тасе, с мудрым видом застывшей в дальнем уголке кухни.
Только Белоснежка, уже стряхивающая первый блин на тарелку, синеватый с островками чёрного горелого теста и комочками, вынудила меня взяться за попытку номер два.
Масло на сковороде зашипело, и я вылил оставшееся тесто в пузырящуюся жидкость. Когда в тесте появились дырочки, мне удалось его перевернуть, через миг я уже бросал свой первый настоящий блин на другую тарелку. Но теста больше не было. Теперь, когда я вошёл во вкус мне нечего было вылить на сковороду. Нет в мире совершенства!