Человек шесть сидели на высоких табуретах у стойки, половина кабинок вдоль правой стороны тоже была занята. Полный лысый бармен за стойкой рассеянно ковырял спичкой в зубах. Увидев Шейна, он вскинул лохматые седеющие брови, поднялся и молча потянулся за бутылкой коньяка на верхней полке, но детектив прошел мимо стойки, бросив на ходу:
— Мы устроимся поудобнее, Эрни.
Он направился к самой дальней кабинке у задней стены бара, и, когда они сели за столик, к ним тут же подошла бойкая молодая официантка в платье с глубоким вырезом. Шейн вопросительно посмотрел на стюарда.
— Бурбон со льдом, — облизнувшись, сказал тот.
— Мне — как обычно, — в свою очередь сделал заказ Шейн.
Как только официантка отошла, Каннингем решительным жестом положил свои массивные ладони на стол.
— Во-первых, — начал он, — я чертовски волнуюсь за Джаспера. Мне не хотелось особенно распространяться на эту тему перед его женой, но, клянусь Богом, с ним что-то стряслось, раз он не пришел на ужин. Знаете, как это бывает, когда попадаешь в переделку, как мы на этом плоту? Нечего есть, нечего пить, и все время только об этом и думаешь. — Он снова облизнул губы, тяжело сглотнул и отвел глаза. — Мечтаешь о том, что будешь делать в первую очередь, как только доберешься до берега, что будешь есть и пить… Мы с Джаспером… понимаете, мы все спланировали до мелочей. Настоящий банкет. Это… ну, вы понимаете… ни один человек такого не забудет.
— Я понимаю, что вы хотите сказать, — кивнул Шейн. — А Джаспер знал, как с вами связаться, если бы что-то помешало вам встретиться сегодня вечером?
— Конечно. У него был мой телефон. Я думаю, все это как-то связано с семейкой Хоули. Помяните мое слово, мистер Шейн. Если бы вы знали Джаспера, вам было бы все ясно. Настоящий псалмопевец. Фанатично религиозен. Пока мы были на плоту, он все время молился и объяснял мне и другим, что мы должны привести в порядок свои дела перед Господом, пока не поздно. Что нам нужно покаяться в своих грехах, смириться перед Всевышним, и все такое прочее. — В голосе Каннингема зазвучали язвительные нотки. — Не то чтобы я имел что-то против религии, — угрюмо добавил он. — Я всегда был способен как принять ее, так и жить без нее. Но Джаспер… он давил, как асфальтовый каток.
— По-моему, вам совсем не обязательно было околачиваться в кустах, чтобы все это рассказать, — спокойно заметил Шейн.
— Конечно, вы правы. Я просто хочу все сразу прояснить. Вы ведь — не настоящий полицейский, так?
— У меня лицензия частного детектива.
— Ага! Как раз это я и имел в виду, вроде адвоката. — Каннингем неопределенно повертел рукой. — Если у вас есть клиент, то вы ведь не обязаны все выкладывать фараонам?
— Я не препятствую правосудию путем утаивания информации, — холодно ответил Шейн.
— Ну, да. Конечно. Как я понимаю, ваши слова означают, что вы не покрываете темных делишек.
— В общем, да. — Шейн закурил, не предложив сигарету своему собеседнику. — Но в данный момент у меня нет клиента.
— А не мог бы я им стать? Тогда все, что я скажу, останется между нами.
— Но судить об этом мне, — предупредил Шейн. — Если это поможет найти Джаспера Грота… — Он вопросительно посмотрел на Каннингема.
— Если бы что-то такое было мне известно, я бы уже сказал об этом. Видите ли, я бы хотел поговорить о дневнике, который Джаспер вел на плоту. Он имеет право продать его газете для публикации?
— Свой собственный дневник? — нахмурился Шейн. — Почему бы и нет?
— Независимо от того, о чем идет речь? Вернее — о ком?
— О вас, вы хотите сказать?
— Ну… да. Я как-то не думал об этом до сегодняшнего утра, понимаете? До того, как тот репортер увидел его и предложил Джасперу кучу денег за право публикации. В нем довольно много личного — такого, что я не хотел бы видеть напечатанным. Знаете… некоторые вещи, которые я рассказал ему, когда нам казалось, что мы уже не выберемся из этой передряги живыми. В такой ситуации у любого крыша поедет.
— Ни одна уважающая себя газета не захочет публиковать что-то, что можно истолковать как клевету, — покачал головой Шейн. — Им придется исключить из текста всю касающуюся вас или кого-то еще информацию, опубликование которой может нарушить ваши права.
— Да, но ведь я точно не знаю, что Джаспер записал в дневник, а что нет. Если бы я мог раздобыть его и взглянуть, я бы чувствовал себя куда спокойнее.