— Джулиана. Джулиана. — Он выкрикивал мое имя.
— Я скучаю по тебе, — я выдохнула эти слова в стену, не уверенная, услышал ли он их вообще.
Но это правда. Я так сильно скучала по нему. Слезы застилали мне глаза и текли по щекам, падая на землю у моих ног.
— Кончи для меня, детка. Дай мне почувствовать, как твоя пизда сжимает меня. Позволь мне кончить в тебя.
Его пальцы сжимали мой сосок и ласкали мой клитор сильнее и быстрее, его толчки меняли угол, чтобы проникать в меня глубже, и мне пришлось прикрыть рот одной рукой, чтобы приглушить хнычущие стоны, которые я не могла контролировать. Он толкнулся сильнее, дальше, чем раньше, и укусил меня за плечо, чтобы скрыть свои собственные стоны. Но я чувствовала их в своей душе, и они вызывали еще больше спазмов в моей сердцевине. Я хотела, чтобы это продолжалось, боялась того, что означало окончание этого момента.
Он оставался внутри меня даже после того, как мы оба кончили. Я передвинула руку обратно к стене, нуждаясь в том, чтобы удержаться на ногах. Мои ноги были как желе, а тело отяжелело от страха перед тем, что должно было вот-вот произойти. Я попыталась вызвать в своем воображении идеальную картину. Ту, где он поднимался со мной наверх и занимался со мной любовью всю ночь напролет. Ту, где он ходил на воскресный бранч, держа меня за руку. Ту, где мы вместе.
Но я знала — я просто знала — что этого не произойдет, и еще больше слез пролилось из глаз. Подающая надежды маленькая девочка, в чем он меня обвинял, не могла сдаться, не использовав все до последнего средства борьбы из своего арсенала. Итак, я произнесла эти слова. Я отдала ему все и молилась, чтобы он это принял. Даже если бы он этого не сделал, я, по крайней мере, сказала бы миру.
— Я люблю тебя.
Все его тело застыло вокруг меня, все еще находясь внутри меня. Минута на краю пропасти, гадая, в какую сторону я упаду. Это длилось целую вечность. Его руки сжались вокруг меня, его член вошел немного глубже, даже смягчаясь, и дыхание, которое Шейн сдерживал, вырвалось на моей коже.
А потом он отпустил меня, выходя.
— Мне нужно идти.
Я проглотила комок в горле, продолжая стоять у стены. Впиваюсь пальцами в кирпич, пытаясь обрести самообладание, прежде чем повернуться к нему лицом. Пытаясь бороться с болью и гневом, переполняющими меня. Я даже не знала, какой из них наполнил меня больше. Боль? Гнев? Борьба за победу? Обида из-за потери? Мне хотелось стукнуть кулаком по стене, чтобы освободить некоторые из них.
Вместо этого я встала, и моя юбка снова упала на ягодицы, мое естество сжалось в пустоте, и я повернулась к нему лицом, где он, избегая моего взгляда, застегивал свои брюки.
Пока он смотрел в сторону, я незаметно вытерла щеки и попыталась подобрать слова, но я не знала, что сказать. Я ничего не знала и ненавидела это.
— Почему? — я даже не знала, о чем спрашиваю. Зачем он пришел? Почему он трахнул меня? Почему он не хотел быть со мной? Все это?
Он поднял голову, и его глаза выглядели усталыми. Темные круги еще больше подчеркивали светло-голубой цвет. Но даже цвет казался тусклым.
— Мне жаль.
Его слова ударили меня в грудь, и жжение в моих глазах снова разгорелось в полную силу. Мое дыхание, казалось, пыталось угнаться за бешено колотящимся сердцем, и необходимость бороться за победу взяла верх. По крайней мере, сейчас.
— Скажи мне, что я тебе безразлична, — взмолилась я.
Он уставился на меня, казалось, взвешивая свои слова.
— Конечно, ты не безразлична мне. Ты младшая сестра Джека. Он мой брат, и я всегда буду защищать тебя ради него.
Мое сердце поднялось, а затем упало к ногам, как на сумасшедших американских горках.
— Я не какая-то маленькая девочка, которую тебе нужно защищать. — Я зарычала на него, злясь, что он снова вернулся к этому дерьмовому оправданию. Мои плечи вздымались и опускались от сердитого дыхания, кулаки сжимались по бокам. — Я женщина, с которой ты занимался любовью. Я ровня тебе.
— Джулиана, не будь наивной и не превращай это в то, чем оно не является. — Шейн даже не мог встретиться со мной взглядом, когда говорил это. Я наблюдала, как сжимаются его челюсти, а горло вздрагивает при каждом сглатывании, как будто он сдерживает слова.
Почему? Почему бы ему просто не сдаться?
Раздраженная, я издала низкое рычание, едва сдерживая желание быть капризным ребенком, как он и обзывал меня, и топнуть ногой.