— Я взрослая, Шейн. — Я устала объяснять это, защищать свою зрелость. — Та, кто может смотреть в лицо тому, кто стоит передо мной. И это не я та, кто боится признаться, как сильно я тебя люблю.
Я повторила это снова, очевидно, жаждущая расплаты. Наблюдая, как он напрягается каждый раз, когда я это говорю.
Он опустил взгляд, уставившись в землю и покачав головой. Шквал эмоций измотал меня, и слезы победили. Они душили меня и надломили мой голос, когда все, чего я хотела — это чтобы он звучал твердо.
— Не качай на меня головой. — Слеза просочилась наружу, и я снова шмыгнула носом. — Шейн. — Его имя — последняя мольба на моих губах.
Он поднял голову и встретился с моими влажными глазами. На мгновение я смогла увидеть его. Он выглядел таким же несчастным, как и я, и подумала, что он, наконец, сдастся. Он оглядел меня, сдвинув брови вместе. Шейн выглядел таким же опустошенным, какой я себя чувствовала.
Затем он отвел взгляд, отошел на два шага, затем вернулся, потер рукой шею, голову, рот. Когда его глаза снова встретились с моими, пустота исчезла. И все, что встретило меня, была глухая стена.
Его голос был таким же пустым, как и его глаза, лишенные всяких эмоций.
— Я знаю, ты думаешь, что Джек не имеет к этому никакого отношения, но он мой брат. Он стал моей семьей, и я не хочу рисковать этим из-за чего-то столь надуманного, как признание в любви. Это того не стоит.
Не стоит того.
Это того не стоит.
Я этого не стою.
Моя любовь того не стоила.
Сдерживать слезы было бесполезно. Я опустила голову и сделала все, что могла, чтобы вытереть их, но рыдания сотрясали мое тело тем сильнее, чем больше я пыталась сдержать их. Его ноги шаркали по тротуару, когда он подошел ближе ко мне. Краем глаза я увидела, как его рука потянулась ко мне.
Вскинув голову, я оттолкнула его руку.
— Не прикасайся ко мне. — Мой голос надломился, и я постаралась придать ему твердость, позволить своему гневу наполнить его. — Никогда больше не прикасайся ко мне. Я не нуждаюсь в твоем утешении. Ты мне не нужен. — Он вздрогнул от моих слов, и твердая стена немного подалась, показывая мои слова задели его. — Мне не нужен кто-то, кто появляется, чтобы заставить меня чувствовать себя куском мяса.
Он снова шагнул вперед.
— Джулиана, я…
Я отступила назад.
— Не надо.
В его глазах светилось сожаление, но мне было все равно. Возможно, в его намерения не входило заставить меня чувствовать себя такой дешевкой, но он это сделал, и я не испытывала сочувствия к нему, страдающему от своих действий.
— Уходи, Шейн. И никогда больше сюда не возвращайся.
ГЛАВА 23
Я повернулась спиной к Шейну и высоко держала голову всю дорогу до подъезда своего здания. Мне даже удавалось казаться скорее разозленной, чем расстроенной, пока двери лифта не закрылись. Просто на случай, если он наблюдал за мной через стеклянный фасад моего здания.
Но как только эти двери закрылись, я сдалась сама себе. Я подняла руки, чтобы обхватить лицо, когда мои плечи и голова опустились, и громкие рыдания заполнили маленькое пространство. Если кто-нибудь войдет со мной в этот лифт, мне крышка.
Хвала Иисусу, лифт зазвенел на моем этаже и открылся в пустой коридор. Я бросилась в свою квартиру, повозилась с ключом и привалилась к двери, как только она закрылась за мной, соскользнув вниз до самого низа.
Я полностью ожидала, что Джо выбежит из своей комнаты, требуя объяснить, что, черт возьми, произошло, но там было темно, и никто не пришел за мной. Я сидела одна на полу своей квартиры и плакала, как слабый ребенок. Возможно, переезд в Цинциннати был ошибкой. Тогда все это казалось огромной шуткой.
Моя жизнь в Техасе была хорошей. Гораздо лучше, чем тот беспорядок, в котором я оказалась сейчас. Парень, в которого я влюбилась, дал мне понять, что я этого не стою. Бетси была предательским куском металла. И в настоящее время меня обвиняли в краже материалов из моей лаборатории.
Все это давило на меня, и было так легко позволить печали поглотить меня целиком. Но это был всего лишь момент в моей жизни. Всего одна неделя. Я старалась быть рациональной, зная, что так было не всегда. Я попыталась вспомнить все причины, по которым мне здесь нравилось.
Но боль шептала мне что-то.
Что, если это не просто мгновение? Что, если я просто продолжу лажать? Может быть, мне просто стоит поехать домой. Мои родители были правы. Хадсон был прав.