деловито наносит на руки спей от солнца. Или для солнца. Фиг их разберёшь. - Пойду, но плавать и загорать не буду. Под зонтиком посижу. - Она у нас как настоящая русалка. Только они обычно появляются из-под воды ночью, а она ночью забирается в воду, - ухмыляется Вика. - Зато ночью вода теплее и приятнее. Купальник я всё же надела, но под лёгкий белый сарафан в пол и так и засела под большой разноцветный пляжный зонт, служа своеобразной компанией для всех, кто хочет охладиться. Я, конечно, ещё с утра выпила две таблетки супрастина, но без особой надежды: июньское солнце слишком сильное, особенно для такого аллергика, как я, а если залезу в воду, то точно не избежать сыпи и ожогов в придачу. - Эй, староста, не подашь мне бутылку воды? - даже не видя узнаю. Афанасьев. Смотрит сверху вниз, тяжело дышит. В одних пляжных шортах. А я только и могу что достать аква минерале из переносного холодильника и зачарованно наблюдать, как капли воды скатываются по чуть загорелой коже. Обнажённой. Хочется прикоснуться, подойти и провести языком по линии пресса вниз... - Староста, ты замёрзла? - взгляд серых глаз внимательный, пристальный. - Совсем нет. Просто с тебя ветром воды нанесло, - ёжусь. И правда ведь нанесло. И несмотря на температуру воздуха, капли с его тела холодные. Маленькими иголочками бьют прямо по нервным окончаниям. Кажется, хочет подойти ближе, но одноклассники нарушают наше уединение, и он с улыбкой вступает в дружескую перепалку. Со слегка недовольной улыбкой. Именно она вызывает прямо противоположную у меня. Я ведь тоже нравлюсь тебе, правда, Стас? Судя по всему, настолько сильно, что твой годами выточенный образ трещит по швам. Прямо сейчас. Еле дожидаюсь вечера. Ухожу пораньше с пляжа, помогаю вместе с парой одноклассников учителям с шашлыками, накрываю на стол, растягиваю палатки. Запихиваю, почти не чувствуя вкуса, сочные куски мяса с овощами, запиваю газировкой. Почему-то на все сто уверена, что он придёт на пляж после. Когда туда приду я. Именно поэтому прошу Вику меня прикрыть, а Настю чуть повременить с расспросами. Ей очень хочется, я вижу. Подруги соглашаются, и в итоге я оказываюсь на залитом лунным светом берегу большого, круглого, как блин, озера. В отдалении шумят музыка и голоса ребят, а здесь тихо. Только сверчки поют. Вдыхаю полной грудью, наслаждаясь вечерним теплом, мягким, нежным, не идущим ни в какое сравнение с палящим дневным зноем. Снимаю сарафан, медленно, лямка за лямкой стягиваю. Представляю, что он уже смотрит. Специально поворачиваюсь, как будто высматриваю что-то вдалеке. Я, конечно, не Моника Беллуччи, но тоже есть, на что посмотреть. И я подставляюсь под его взгляд, представляю, пытаюсь почувствовать его в реальности. Захожу в тёплую - уверена, что теплее, чем днём, - воду. Шаг за шагом, хотя обычно предпочитаю окунуться сразу, с головой. Удовлетворённо прикрываю глаза, когда слышу любимую мелодию, теперь уже именно на его контакте. Выхожу обратно на берег и принимаю вызов. Внутри противно скребёт, когда слышу: - Староста! - вместо Арины. - Ты там где? Марья Ивановна и Ольга Павловна спать уйти не могут, пока всех поголовно не сосчитают, а тебя нет, - насмешка в голосе настолько явная, что начинает подташнивать. - Я передам им трубку, а ты скажи, что жива-здорова. На другом конце слышатся голоса наших классных, а я делаю глубокий вдох, чтобы не разреветься. - Да. Да, Мария Ивановна, со мной всё хорошо, я просто отошла с мамой по телефону поговорить. Конечно. Обязательно. Отключаю вызов раньше, чем к телефону снова вернётся Стас. Слишком злая, слишком расстроенная. Слишком глупая. Устроила целое представление, и зачем? Для кого? Для лягушек в камышах? Не возвращаюсь, как обещала, а иду обратно плавать. Чувствую себя почти в другом мире. Думаю. И на удивление чувствую всё больше и больше злости внутри. Не разочарования, не обиды, а именно злости. Этот чёртов Афанасьев сам это начал, так вот пусть теперь сам и расхлёбывает! К костру возвращаюсь через час, наверное. Последний «надсмотрщик» в виде отца Насти ушёл спать, убедившись, что со мной всё в порядке, и Алфимцев достаёт из широких штанин пустую бутылку из-под пива. И когда только успели. - Ну раз у нас наконец-то начинается настоящее веселье, то может начнём его с поистине возбуждающей игры? -его голос звучит очень глупо, но девчонки всё равно начинают превкушающе перешёптываться. - Сыграем в бутылочку, пока наши добровольцы готовят нам фаер-шоу! - И пристально глядя на меня: - А ты будешь с нами играть, староста? Краска заливает лицо, хочу отказаться, но... Смотрю на заинтересованное лицо Стаса и соглашаюсь. Привлекаю внимание абсолютно всех. И отнюдь не прилипшим к телу сарафаном, потому что полотенце забыла, а именно согласием. Как это, староста-фея и бутылочка! - Ну тогда тебе и дадим первое право крутить! - Алфимцев передаёт бутылочку мне, когда подхожу ближе. Подхожу - на негнущихся коленях, к слову. С абсолютным вакуумом в голове. Бьётся только одна мысль, яркой вспышкой возникает в сознании: «Хоть бы это был Стас». Запускаю круговым движением руки и даже зажмуриваюсь, пока не слышу улюлюканье парней и разочарованно-предвкушающие вздохи девушек. Потому что. Мне. Правда. Достался. Стас. Стас, который сидит почти напротив и с притворно-ехидным взглядом смотрит на меня. Притворным, потому что вижу и недовольство, и замешательство. Вижу и теперь уже сама ухмыляюсь. Опускаюсь на корточки рядом с ним и одним рывком прижимаюсь губами. К его, горячим, жестковатым. Зажмуриваюсь до боли, вцепляюсь руками в его футболку и кончиком языка провожу вдоль, забираюсь чуть дальше. Размыкает губы и позволяет себя целовать. Позволяет, но не отвечает. Отрываюсь и смотрю. Глаза в глаза, и это до чёртиков смущает. Это больше, чем я могу выдержать перед всеми. - Что, староста, сдулась? - неуверенно. Алфимцев, как и все, всё ещё в шоке. - Да. Пожалуй, мне хватит, - проговариваю чётко, не отрывая взгляда от лица Стаса. И ухожу. Он сделал много шагов навстречу - интимных, о которых знали только мы. А я сделала один, но перед всей параллелью. И даже если он не пойдёт следом, у меня хотя бы будет время привести мысли в порядок. И сердцебиение желательно тоже. А он идёт. Его шаги нагоняют на самом краю опушки, а сильные руки удерживают за плечи. - Арина... А если бы это оказался не я? - полушёпотом. А меня от одного его прикосновения прошивает, пригвождает к земле. - Но ведь это ты. - Титаническим усилием воли делаю шаг, но Стас притягивает обратно, разворачивает лицом к себе. Слишком близко. - Ты не забыла про мою смс? Теперь всё будет по-настоящему. Не даёт ответить, опускается, прижимает к себе ещё ближе и целует. Это даже ещё лучше, чем он обещал, лучше, чем совсем недавно у костра. Его губы по вкусу как мятный лимонад. А я, кажется, сейчас просто расплавлюсь в его руках. - Почему раньше так не сделал? Почему сам не поцеловал? - выдыхаю в губы, как только он разрывает поцелуй. - Ну разве так приручишь сказочную фею, Арина. Лёгкий поцелуй в нос, и я выгибаюсь сильнее, чувствую, как его руки исследуют мою спину, опускаются ниже. - А разве ты когда-нибудь считал меня феей? - выходят шипяще, потому что еле сдерживаюсь, чтобы не застонать. - Нет, но ты считала, - усмехается, снова по-обычному нагло, и снова не даёт мне ответить. На этот раз я не уступаю ему: исследую наравне, ласкаю языком, прикусываю, играюсь с пирсингом и почти с восторгом ощущаю мурашки на его коже. Его под своими пальцами. Футболка намокает, пропитывается влагой от моих сарафана и купальника, и он абсолютно точно чувствует каждый изгиб моего тела... Вскрикиваю, когда Стас вжимает меня в шероховатую кору дерева позади, и почти сразу ощущаю, что это только придаёт остроты... Голоса одноклассников, зовущие нас, приближаются, и он с недовольным рычанием отрывается от моей шеи. А я смеюсь. - Пойдём, маньяк, соблазняющий фей, смотреть на настоящий пионерский костёр! - тяну его за руку, и Стас охотно сжимает мою ладонь своей. - Разве тебе не жалко? Ты не скучала всё это время? - Он по-настоящему обеспокоен, и это очень, очень мило. Думаю, таким Стаса Афанасьева вижу только я. И только я могу ластиться к нему, проводя кончиком языка по точёной скуле. - Жалко, и, конечно, скучала, но... У нас ведь теперь будет много времени, чтобы повторить это, правда?