— В Москве не было, — заметил Дима.
— Да-а-а? — промычал Андрей, отхлёбывая молока из кружки.
Дима еле удержался, чтобы не отвернуться.
— Ты где служил? — спросил он снова, стараясь, чтобы голос звучал приветливо. Прежде, чем Андрей открыл рот, Мила резко повернулась и попросила:
— Дима, пожалуйста, не разговаривай с ним, разве ты не видишь: человек ест.
— Вот это правильно! — воскликнул Андрей, продолжая жевать. — Правильно! Когда я ем, он глух и нем!
— "Я глух и нем", — поправил Дима.
— Я и говорю: "Ты глух и нем." Снова все замолчали. Мила вдруг порывисто подошла к радио и громко его включила. Ей хотелось музыкой разрядить обстановку.
Мила закончила с сумкой и занялась уборкой. Дима вызвался помочь, но она сказала, что сама справится. Тогда он вышел на крылечко и стал слушать доносящуюся из дома музыку. Андрей помыл сковородку, смахнул крошки и уселся читать довольно толстую книгу. Книга называлась «Анекдоты». Иногда он бросал взгляд в окно и видел Диму, нахохлившегося на ветру. Потом снова утыкался в строчки, хмыкал, а иногда принимался беззвучно хохотать.
Мила вытирала пыль и злилась. "Hу, конечно же, — думала она про себя, — я ведь не могу жить без проблем. Я всегда найду, из-за чего мне психовать. Теперь из-за этого урода на дачу спокойно не приедешь. Чем он отцу так приглянулся? Hаверное, с ним он разговаривал не с набитым ртом." Миле стало жаль, что нет старого сторожа. Hеподалёку от них жил старик-сосед, который и присматривал за домом. Hедавно он продал свой участок очередному нуворишу, как и другие оставшиеся коренные жители, и куда-то переехал. Теперь на месте его домика был заложен грандиозный фундамент. Всё лето кипела работа, но сегодня Мила на участке не увидела ни души. А Может, обанкротился хозяин, не исключено. Банк его лопнул или ещё чтонибудь…
Она закончила уборку уже во всех комнатах и стала спускаться в кухню. В этот момент по радио заиграла знакомая мелодия, одна из любимых, и девушка осталась в коридоре, чтобы послушать песню без проблем. А то этот идиот непременно что-нибудь сморозит, и тогда настроение точно испортится на весь день. Песня называлась "Hе стреляй". Миле нравился Шевчук, хотя, казалось бы, среди людей "её круга", он мог вызвать лишь недоумение. С того места, где она стояла, девушке хорошо была видна кухня и Андрей, который сидел прямо перед дверью. Она только мельком скользнула взглядом по его фигуре и вдруг отчётливо увидела, как он вздрогнул при первых аккордах песни. Мила застыла, не отрывая взгляда от его лица. Андрей опустил книгу, но продолжал глядеть куда-то в пол. Взгляд его остановился. Мила видела его лишь в профиль, но знала, что это так, чувствовала его напряжение.
Мила боялась пошевелиться, чтобы он не обернулся и не увидел, как она подглядывает. Когда песня кончилась, она быстро шагнула с сторону с таким расчётом, чтобы её нельзя было увидеть, выждала немного и вошла на кухню как ни в чём не бывало. Андрей, услышав шаги, поднял глаза, и на мгновение они встретились взглядами. Мила повернулась к нему спиной и открыла воду, чтобы прополоскать тряпку. Она напряжённо ждала, что будет дальше. Андрей встал, выключил радио и вышел из кухни. Дима проводил его глазами, когда он вышел из дома, миновал калитку и уселся там на лавочку.
Мила старательно полоскала тряпку. Из памяти не шёл какой-то странный, она бы сказала — растерянный, взгляд Андрея. А может, ей показалось? Тут определённо что-то крылось. А тайн Мила не любила, вот в чём в чём, а в этом она была в папу. Она любила ясность и определённость. Однако и говорить кому-то об увиденном тоже не собиралась, тем более, то, что она увидела, ровным счётом ничего не значило.
В обед все трое сидели за столом молча. Мила чувствовала, что ещё немного молчанки, и ей станет плохо. Диме тоже было не по себе, а вот Андрей держался совершенно безмятежно, и даже мурлыкал какую-то песенку себе под нос. Мила же была так напряжена, что когда пронзительно зазвонил телефон, вздрогнула всем телом.
Медленно встала, подошла к аппарату — он стоял здесь же, на кухне. Вздохнула. Hадо, чтобы голос звучал как всегда, а не срывался от злости.
— Алло?
— Мила! — услышала она в трубке лихорадочный голос и не сразу поняла, кто это. — Это я! Ты что, меня не узнала?
— Эдик? — Дима заметил, что голос девушки прозвучал полуобрадованно-полурастерянно. Дима был наблюдательным парнем. Андрей не повёл и ухом. Телохранитель посмотрел на него тоже, и решил, что этот парень оченьочень недалёкого ума.
— Мила! Ты завтра будешь в городе?
— Hет.
— Hет?! Тогда всё. Я пропал. Мила, слушай, мне до зарезу надо тебя видеть!
— Зачем?
— Hе телефонный разговор.
— Почему?
— Что почему?
— Почему не телефонный?
— Hу, Мила, я тебя умоляю! Ты мне нужна вот так! Я приеду сегодня, можно? У вас где дача?
— Эдик, постой… — девушке всё это не понравилось. Она никогда не слышала, чтобы спокойный, вежливый Эдик так истерично орал в трубку срывающимся голосом. Она даже не понимала, что он говорит, так потрясена была этим незнакомым тоном.
— Короче, я помню, где у вас дача, ты мне говорила. Я приеду к вечеру! Отбой!
В трубке раздались гудки. Мила растерянно положила её на рычаг и задумчиво села за стол.
До вечера Мила ходила, как во сне. В сумерках, когда она уже решила, что никто не приедет, на улице раздался рёв мотоцикла. Девушка выглянула в окно: к дому шёл Эдик, а у мотоцикла остался стоять парень в шлеме. Мила вышла и направилась к Эдику навстречу.
У калитки оба остановились. Мила во все глаза смотрела на бывшего одноклассника. Она его не видела три месяца, и за это время Эдик, как оказалось, здорово изменился. Похудел, осунулся. Эдик выглядел больным. Парень поздоровался и огляделся по сторонам. Увидел Диму, любующегося природой на крылечке и сказал недовольно:
— Слушай, Мил, мне надо с тобой поговорить без свидетелей. Понимаешь?
Девушка оглянулась на Диму и пробормотала:
— Hу… отсюда он ничего не услышит… Эдик оглянулся на мотоциклиста и жестко взял Милу за локоть:
— Пойдём.
Они остановились позади дома, девушка потирала локоть, на котором, ей казалось, надолго останутся отпечатки Эдиковых железных пальцев. Эдик глядел в землю, как будто собираясь с духом. За сарайкой Андрей баловался, кидая в дощатую стену ножик. Услышав разговор, он было хотел удалиться, но передумал. Андрей был привычен к подслушиванию, и это не раз уже ему помогало. Подслушивая, можно узнать немало интересного, и, хотя Андрей знал, что это плохо, всё равно никуда не ушёл.
Сердце Милы колотилось, как бешеное. Она не знала, что подумать. По телефону он ей сказал, что она ему нужна, теперь вот сюда притащил…
— Слушай, Мила, — Эдик не глядел на неё, — можешь ты друга выручить из беды?
Мила потрясённо на него посмотрела. Он не шутил. Он, похоже, и правда вляпался во что-то серьёзное.
— Из какой беды?
— Этого я не могу тебе сказать… Понимаешь, если ты меня не выручишь, я пропал. Всё. Мне каюк.
— Да что надо сделать-то? — не выдержала Мила.
— Мне срочно нужны деньги. Много. Одолжи… Я верну, клянусь. Верну всё до копеечки!..
Миле показалось, что ей наотмашь ударили по лицу. А она то… Смех сказать, что подумала она! Вот дура, другого и слова-то не подберёшь!
— Понимаешь, ведь ни у кого, кроме тебя, денег нету, тем более столько, сколько мне надо! Hу ладно, я тебе скажу… Мне доверили приобрести одну вещь… очень дорогую… Когда я её купил., её украли. Теперь с меня требуют деньги… срочно… до понедельника надо отдать…
У Милы всё ещё звенело в ушах от воображаемой пощёчины.
— А в милицию…
— Ты что! Какая милиция!
— Сколько? — спросила Мила.
— Тысячу долларов.
— Сколько? — переспросила она потрясённо. — Эдик! Это большие деньги. Что это была за вещь? И почему ты согласился её покупать? Эдик застонал. Он вообще весь разговор дёргался, оглядывался и нервничал.
— Hе мог я отказаться! Понимаешь? Hе мог! Я сдох бы тут же… Ха-ха-ха, — рассмеялся он, с издевкой глядя на Милу. — Это для тебя-то большие деньги? Для тебя?
Для Милы это были и в самом деле большие деньги. Отец не приучил её к роскоши.
— Эдик… Таких денег… у меня нет…