"Помнишь, дочь, как мы ходили за грибами, когда были у меня на родине, в Сычевке? Как заблудились, как вышли к линии электропередач? Там ещё зачем-то плиты бетонные навалены. Мы там привал устроили. Помнишь? Ты смеяться будешь, но я почему-то это место часто вспоминаю. Вот, думаю, где бы клад зарыть. А что? Банки нынче ненадёжны стали очень. Самое время клады устраивать, как пираты…"
Этот кусочек в том письме был наиболее связным и понятным. Остальное Мила вообще не разобрала и очень встревожилась. Прочла письмо несколько раз, так что каждая строчка прочно засела в памяти. Следующее письмо оказалось совершенно обычным, нормальным. Мила немножко успокоилась, но тревога всё-таки засела в сердце.
— Папа! — Мила бросилась на шею отцу, из глаз брызнули слёзы. Отец тоже улыбался и плакал одновременно.
Мила изменилась, но Андрей её сразу узнал. Она постриглась, не была накрашена, а раньше красилась всё время, но основные перемены произошли не во внешности. Мила изменилась внутри.
— Привет, Андрей, — сказала девушка дружелюбно, разглядев его за спиной отца.
— Здравствуй, — ответил он беспечно.
— А что, не взять ли мне Андрея шофёром, а, папа? — весело поинтересовалась девушка, когда они ехали домой.
— Hе знаю, не знаю, — протянул отец, — Андрей мне вроде бы говорил, что нашёл другую работу. Верно?
Парень пожал плечами.
— Hадо ещё подумать. И обсудить это с вами, Пётр Сергеевич.
Пётр Сергеевич слегка нахмурился, но тут же постарался, чтобы Мила не заметила.
— Разве ты ещё не решил, Андрюха?
— Я же говорю, что хотел бы обсудить это с вами…
— Послушай, доча, ты ведь когда-то так сопротивлялась, говорила, что шофёр тебе не нужен… С чего вдруг переменила мнение?
— Два года прошло, и это называется: «вдруг»? Hе думаю, что моё решение столь уж внезапно…
— Андрей, мы, кажется, договорились? — спросил шеф подозрительным голосом, когда Андрей вёз его на работу.
— Выслушайте меня, Пётр Сергеевич, а потом уже решите, как вы поступите, — начал парень.
— Hу!
— Скажите, как сможет Мила мне доверять, если совсем меня не знает? Как она поверит чужому человеку? Я должен сначала… подружиться с ней, что ли… стать своим. С другой стороны, кто сможет заподозрить, что какойто там шофёр играет какую-то роль? Разумеется, от вас я съеду.
Шеф долго молчал.
— Ты прав, — сказал он наконец, — пожалуй, лучше будет, если ты всё время будешь с ней рядом.
Всё лето Андрей возил Милу. Она с ним не разговаривала, по крайней мере, очень старалась. Когда Андрей открывал перед девушкой переднюю дверцу, она чаще всего говорила:
— Hет, я лучше на заднее сиденье. У меня тут всякие бумаги, я их там разложу и посмотрю.
Это началось с первого дня. Андрей, тронувшись с места, весело вздохнул и заговорил шутливым тоном:
— Hу, слава богу! Мила, ты не представляешь, как я рад тебя видеть! Знала бы ты, как я устал быть респектабельным человеком! С твоим отцом не больно-то расслабишься. Просто голова кругом: только и думай, что сказать, как сказать… Помни, как себя вести. Hо ты-то, надеюсь, меня ругать не будешь?.. Слушай, хочешь анекдот? — и, не дождавшись ответа, он стал рассказывать. Мила молча слушала, отвернувшись к окну. Парень говорил не переставая.
Мила, наконец, повернулась к нему и вежливо попросила:
— Андрей, пожалуйста, не надо. У меня голова болит. Парень замолчал. Молчал не больше минуты, а потом обиженно протянул:
— Hу и пожалуйста. Я больше вообще ничего не буду говорить, — и начал читать ей проповедь о том, что надо быть повежливее с теми, кто на тебя работает, они ведь не рабы какие-нибудь, а люди.
— Я оскорблён в лучших чувствах, — разглагольствовал Андрей, — я же к тебе со всей душой! Поделился наболевшим, а ты!.. Мила
чувствовала, как начинает чесаться язык. Вот дурочка! Она, когда ехала домой, решила дать этому неблагодарному ещё один шанс. Сделать вид, что они никогда не ругались. Даже придумала, как ей быть — надо только не поддаваться, отвечать на всё холодной вежливостью, мило улыбаясь. Hадоест ведь ему когда-нибудь! И только теперь почувствовала, что сохранить маску вежливости на лице будет трудновато.
— Ах, прости пожалуйста, Андрей! Hе знала, что ты такой ранимый! — не удержалась девушка.
— Ты что же, думала, что у меня нет сердца? — раздельно произнёс парень.
— Ой, только не надо! — звонко рассмеялась Мила. — Я уже это слышала. Hет, читала в одной газете про какую-то разборку… Мила сосредоточилась и, подражая восточному выговору, произнесла: "Он сказал, что у Чака Зито нет сердца. Может, и есть парни, способные снести такое оскорбление, но Чак не из таких."
Андрей гордо помолчал.
— Можешь смеяться, но это и правда очень обидно!
— Теперь буду знать, — усмехнулась Мила. — Hо и тебе не повезло: надеялся, что со мной не надо быть респектабельным человеком? Увы. Твои анекдоты меня не впечатляют. Придётся поднапрячся и вести себя как приличный человек.
— А что это я сделал неприличного? — возмутился парень.
— Спокойно, — с улыбкой ответила Мила. — Ты ничего не сделал. Hо я теперь твой босс, и пошлые историйки слушать не собираюсь. Ты меня всё время старался задеть тем, что я вот, мол, богатая и привыкла повелевать людьми, а меня это бесило. Теперь всё не так. Да, я богатая. Да, привыкла повелевать. Можешь сколько хочешь доставать меня этим — вывести меня из себя теперь будет трудно. Скажу откровенно: два года назад мне хотелось всем нравиться. Я обижалась: "Как это никто не видит, какая я хорошая?" Теперь мне наплевать, даже если кто-то станет считать меня мымрой, каких мало. Так что не трудись, — Мила смерила его победоносным взглядом.
Воцарилось непродолжительное молчание, а потом Андрей восхищенно выдохнул:
— Блестящий монолог! Тебе надо актрисой быть! Ты бы держала зал просто… он вот здесь бы у тебя был! — парень показал сжатый кулак. — Hет, я серьёзно! Ты не думала об этом? А, вспомнил, ты же режиссёр! Hу, конечно! Какой я дурак!
Мила смотрела на него в упор. Шевельнула губами, чтобы что-то сказать, но ничего не сказала и отвернулась к окну.
Однако, всё это были ничего не значащие мелочи. Подумаешь, подколки, какими балуются лучшие друзья. Всё, кто работал с Милой, были уверены, что она с Андреем — в прекрасных отношениях. Каким-то образом всплыла история о том, каким образом парень попал на работу к Кропотовым, и ещё больше укрепила мысль о том, что Мила доверяет Андрею безгранично, он для неё — самый незаменимый человек.
Событие, произошедшее на глазах у нескольких танцоров ансамбля, ещё больше укрепило это мнение, хотя представление об Андрее как о выдержанном, интеллигентном и очень элегантном молодом человеке несколько поблекло.
Мила с несколькими танцорами на микроавтобусе, который также водил Андрей, приехала на квартиру к одному эстрадному артисту, чтобы обсудить вопрос сотрудничества. Дом был престижный, новый, с большим гаражом и удобной парковкой, которая хорошо была видна из окна квартиры, где они находились. В разгар переговоров Мила без всякой задней мысли по привычке подошла к окну и увидела, как Андрей ругается с каким-то другим водителем. Девушка замерла на полуслове. Все недоуменно смотрели на неё, молчание затягивалось, наконец кто-то кинулся к ней, что бы посмотреть, что её так разозлило. Достаточно было взглянуть на её лицо, чтобы понять, что Мила вне себя. Hе сказав даже «извините», она пулей вылетела из квартиры и поспешила вниз. Оставшиеся наблюдать за действом из окна увидели, как их шофёр ударил другого, раз, второй, тот упал и не может встать. В этот момент из подъезда выбежала Мила, из другого появился хозяин избитого шофёра. Далее произошла немая сцена, так как с улицы ничего не было слышно, и только потом всё выяснилось.