Второй тип информации о секретах другого можно назвать свободными секретами. Свободный секрет — это чей-то секрет, известный еще кому-то, и который этот кто-то мог бы раскрыть, не вредя разыгрываемому им образу самого себя. Действующее лицо может узнавать свободные секреты благодаря разоблачению, нечаянному раскрытию, неосмотрительным признаниям, посреднической передаче и т. д. Вообще же следует учитывать, что свободные или доверенные секреты одной команды могут быть темными или стратегическими секретами другой, и потому команда, чьими жизненными секретами владеют другие, будет пытаться навязать обладателям ее секретов трактовку таких секретов как доверенных и несвободных.
В этой главе рассматриваются лица, имеющие возможность узнавать секреты команды, а также основания и опасности, угрожающие такому их привилегированному положению. Но предварительно надо ясно понять, что в секретах не содержится вся разрушительная информация и что контроль информации подразумевает нечто большее чем сохранение секретов. К примеру, в отношении почти каждого исполнения, видимо, найдутся факты, несовместимые с впечатлением, желательным этому исполнению, но никем не собранные и не организованные в пригодную для пользования форму. Допустим, некая профсоюзная газета имеет так мало читателей, что редактор, обеспокоенный угрозой потерять работу, может не разрешать профессионального обследования читательской аудитории, тем самым добиваясь положения, чтобы ни он сам и никто другой не имели доказательств подозреваемой неэффективности его работы[190]. Это пример скрытых, латентных секретов, и обычные проблемы сохранения секретов существенно отличаются от проблем удержания таких подспудных секретов в том же латентном, не проявленном состоянии. Другой пример разрушительной информации, не представляющей собой секрета, дает непроизвольная жестикуляция, заранее ее приоткрывающая. Она вводит информацию (некое определение ситуации), которая несовместима с запланированными притязаниями исполнителей, но эти нечаянные жесты как события не составляют секретов ни для кого. Стремление избегать таких неудобных эмоционально-выразительных событий тоже представляет собой разновидность информационного контроля, но она не является предметом обсуждения в данной главе.
Приняв за точку отсчета конкретное исполнение, мы различили в нем (по функциям участников) три ключевые роли: тех, кто исполняет; тех, для кого исполняют; посторонних, кто и не занят в спектакле, и не следит за ним. Эти ключевые роли можно также различать на основании доступной для занятых в исполнении людей информации. Как правило, исполнители сознают производимое ими впечатление, а также располагают разрушительной информацией о спектакле. Публика знает только то, что ей дозволено понимать в нем, ибо она ограничена информацией, добываемой неофициально, пристальным наблюдением. В главных чертах ей известно определение ситуации, поддерживаемое этим спектаклем, но она не имеет разрушительной информации о нем. Посторонние же не знают ни секретов данного представления, ни вида вынашиваемой им реальности. Наконец, обозначенные три ключевые роли можно описать на основании доступных данному участнику зон спектакля: исполнители выступают и в видимой (передней) и в закулисной зонах представления; публике доступна только передняя зона; посторонние исключены из обеих зон. При таком подходе можно предположить, что на протяжении спектакля существует определенная взаимосвязь между исполняемой функцией, наличной информацией и доступными зонами, и потому, зная зоны, куда был вхож каждый индивид, вероятно, можно установить и то, какую роль он играл, и какой информацией о представлении располагал.
В действительности, однако, согласованность между функцией, имеющейся информацией и доступными зонами редко бывает полной. В конкретном исполнении нередко возникают дополнительные выгодные позиции, которые усложняют это простое соотношение между исполняемой функцией, доступной информацией и занимаемым в спектакле местом. Некоторые из этих особо выигрышных позиций используются так часто, и их значение становится столь понятным, что к ним можно относиться как к ролям, хотя, по сравнению с тремя ключевыми ролями, их, возможно, лучше называть противоречивыми ролями. Приведем несколько очевидных примеров таких ролей.
Возможно, самый наглядный случай составляют те противоречивые роли, которые вводят человека в устоявшуюся социальную среду в ложном обличье. Можно упомянуть некоторые их разновидности.
190
См.: