Вполне очевидно, что специалисты по услугам, как обладатели доверенных им секретов, занимают положение, позволяющее извлекать для себя выгоды из этого знания, получая разного рода уступки от исполнителя, чьими секретами они владеют. Закон, профессиональная этика и соображения разумного эгоизма часто останавливают применение грубых форм вымогательства, но вежливо выпрашиваемые маленькие подачки нередко ускользают от этих форм социального контроля. Возможно, тенденция связывать авансом юриста, бухгалтера, экономиста или иных специалистов по вербальному представительству человеческого действия и принимать в основной штат фирмы тех, кого держали на гонораре за спецуслуги, представляет собой одну из мер предосторожности: предполагается, что как только такой «вербальный» специалист становится частью организации, можно пустить в ход новые методы, чтобы обеспечить его надежность. Кроме того, прием такого специалиста в организацию и даже в команду создает высокую вероятность того, что он займется престижными, но далекими от главного делами, вроде выработки сбалансированной точки зрения или представления интересных теоретических данных профессиональной аудитории[207].
К сказанному имеет смысл добавить несколько слов об одной разновидности роли специалиста — роли обучающего специалиста. Люди, берущие на себя эту роль, решают сложную задачу обучения исполнителя тому, как производить желаемое впечатление, — решают, одновременно выступая в роли будущей публики и поясняя соразмерными наказаниями, последствия неправильного поведения. Родители и школьные учителя — вот наиболее очевидные примеры этой роли в западном обществе. Другой пример — это сержанты, которые муштруют военных кадетов.
Исполнители часто чувствуют себя неловко в присутствии преподавателя или тренера, у которых они когда-то давно учились и принимали их уроки как нечто-то само собой разумеющееся. Преподаватели имеют свойство пробуждать в исполнителе подавляемое воспоминание о своем прежнем живом образе, а именно, мысленное представление о ком-то неуклюжем и смущенном, переживающем мучительный процесс становления. Исполнитель может заставить себя забыть, как глупо он когда-то выглядел, но не может заставить забыть это преподавателя. Как говорил Курт Рицлер о любом «вызывающем стыд» факте: «Если другие знают, то такой факт утвержден, и представление человека о себе выходит из-под его собственной власти помнить и забыть его в процессе создания своего образа»[208]. Возможно, вообще не существует совершенно удобной позиции, которую мы могли бы занять по отношению к людям, видевшим нас с изнанки, за нашим сегодняшним фасадом, — к тем, «кто знал нас, когда…», — если одновременно это те люди, которые должны символизировать реакцию сегодняшней публики на нас и, следовательно, не могут восприниматься как старые соратники из одной команды.
Специалист по услугам был описан выше как тип человека, который, не будучи исполнителем в данном жизненном спектакле, все же имеет доступ в закулисные зоны действия и к разрушительной информации. Второй такой тип — это человек, играющий роль доверенного лица, или конфидента. Конфиденты суть лица, которым исполнитель «исповедуется в грехах», признается в своих ошибках, свободно и подробно обсуждая, в каком смысле впечатление в ходе самого представления было просто поверхностным впечатлением. Как правило, конфиденты находятся вне игры и участвуют в действии на заднем и переднем планах лишь косвенно. Именно такого рода людям отцы семейств, например, несут свои ежедневные рассказы о том, как им живется в учрежденческих хитросплетениях и интригах, в атмосфере невысказанных чувств и притворства. Или когда некто в поисках работы пишет письмо с просьбой, отказом или согласием, то доверенным лицом в этом случае будет человек, который просмотрит черновик с целью убедиться, что в письме взят верный тон. В случае, когда экс-дипломаты и экс-боксеры пишут свои мемуары, они молчаливо предполагают присутствие за сценой читающей публики, которая тем самым становится неким размытым конфидентом одного из светских спектаклей, хотя к тому времени этот спектакль безвозвратно ушел в прошлое.
207
От «вербального» специалиста, принятого в организацию, будут ждать собирания и представления данных в такой форме, которая обеспечивала бы максимальную поддержку притязаниям команды в это время. При этом факты как таковые обычно несущественны, просто каждую составную часть исполнения надо рассматривать вместе с другими, такими как: вероятные аргументы оппонентов; общая предрасположенность настроений публики, у которой команда, возможно, захочет искать поддержки; принципы, которые каждый заинтересованный в деле будет чувствовать себя обязанным признавать, хотя бы на словах, и т. д. Достаточно интересно, что индивид, который помогает собирать и формулировать множество фактов, используемых в командном вербальном «шоу», может также участвовать в нем в ином качестве: лично представлять и доносить до аудитории этот передний план действия. Речь здесь идет о различии между писанием сценария церемонии для спектакля и исполнением церемонии в этом спектакле. В этом заключена некая потенциальная дилемма. Чем радикальнее удастся склонить специалиста отставить в сторону свои профессиональные стандарты и учитывать только интересы команды, нанявшей его, тем полезнее могут оказаться аргументы, которые специалист для нее сформулирует. Но чем прочнее и выше его репутация как независимого профессионала, заинтересованного лишь в сбалансированном представлении относящихся к делу фактов, тем успешнее, видимо, пройдет его появление перед публикой и представление ей своих результатов. Очень богатый источник сведений по этой тематике см.:
208