Рассмотренные выше способы принижения отсутствующих высвечивают тот факт, что о людях относительно хорошо говорят, встречаясь с ними лицом к лицу, и относительно плохо за их спинами. По-видимому, это одно из основных обобщений, которое можно сделать о взаимодействии, но объяснение этому не следует искать в свойствах нашей чересчур растяжимой человеческой природы. Как сказано ранее, закулисное поношение аудитории служит поддержанию определенного морального состояния команды. Когда аудитория присутствует, осмотрительное обращение с ее людьми необходимо не ради их самих или не только ради их самих, но и для того, чтобы обеспечить продолжительность мирного и упорядоченного взаимодействия. «Действительные» чувства исполнителей к члену аудитории (будь то положительные или отрицательные), по всей видимости, почти не имеют здесь значения, ни как определяющий фактор обращения с ним при личных встречах, ни как фактор отношения к нему в его отсутствие. Может быть и верно, что закулисная деятельность часто принимает форму некоего военного совета, но когда две команды встречаются на поле взаимодействия, то похоже, они вообще встречаются не для мира и не для войны. При наличии временного перемирия, известного рабочего соглашения они встречаются, чтобы каждому делать свое дело.
Когда участники команды находятся вне поля зрения аудитории, разговоры между ними часто вращаются вокруг проблем сценической постановки, инсценирования. Поднимаются вопросы о состоянии знакового снаряжения; предварительно вынашиваются и проясняются собравшимися членами команды установки, линии поведения и позиции; анализируются достоинства и недостатки доступных команде передних зон действия; рассматриваются размер и характер возможных аудиторий, годных для данного представления; обсуждаются прошлые провалы в исполнении и вероятность провалов в будущем; передаются новости о командах коллег; прием, оказанный чьему-то последнему исполнению, обдумывается так сказать post mortem[226]; зализываются раны и укрепляется моральный дух для следующего исполнения.
Сценические разговоры, когда их называют другими терминами, такими, как «сплетни», «кухня», «цеховой разговор» и т. п. — это довольно банальное понятие. Оно выделено здесь, поскольку помогает заметить факт, что люди с очень разными социальными ролями живут в одинаковой атмосфере драматургического опыта. Разговоры комедиантов и ученых совершенно различны, но их беседы об антураже своих разговоров очень похожи. На удивление одинаково, перед разговором с аудиторией все ораторы обсуждают со своими друзьями, что выдержит и чего не выдержит данная аудитория, что будет и что не будет для нее обидой; после выступления все ораторы рассказывают друзьям о характере зала, в котором они говорили, о характере аудитории, которую они привлекли, и о полученном ими приеме. Сценические разговоры уже упоминались при обсуждении закулисной деятельности и коллегиальной солидарности и не требуют дополнительных пояснений.
Когда человек передает что-то во время взаимодействия, мы ожидаем, что он будет общаться с другими только, так сказать, устами того персонажа, который выбран им для публичного исполнения, открыто адресуя свои замечания всем участникам взаимодействия, в следствие чего все присутствующие лица равны в качестве получателей сообщения. Так, например, перешептывание часто считается неуместным и запрещается, ибо оно может разрушить впечатление, что исполнитель есть только то, чем он кажется, а явления таковы, какими он их представил[227].
227
В развлекательных играх, совещания шепотом могут рассматриваться как приемлемые, аналогично совещаниям перед такими аудиториями, как дети или иностранцы, в присутствии которых почти не нужна особая предусмотрительность. В общественных собраниях, в которых кучки или кружки из разных лиц поддерживают свои обособленные разговоры на виду друг у друга, участники каждого такого кружка часто прилагают некоторые усилия, чтобы выглядеть так, как если бы то, что они говорят,