Хотя об этом Нэнси в своем эссе не упоминает, несомненно, ее тешила мысль, что ее предки владели Митфордом-возле-Морпета в царствование Эдуарда Исповедника, а дочь сэра Джона де Митфорда Вильгельм Завоеватель просватал за нормандского рыцаря. Замок сэра Джона, честь честью, с валом и рвом, построенный в Нортумберленде в XI веке и разрушенный примерно триста лет спустя, сейчас входит в число туристических достопримечательностей.
Нортумберлендские Митфорды — старшая ветвь семейства, а шесть сестер принадлежали к младшей линии, из Хэмпшира. Их предок барристер, тоже по имени Джон, удостоился в 1802 году титула лорда Ридсдейла. Годом ранее он ненадолго занял должность спикера палаты общин, а затем был назначен лорд-канцлером Ирландии и в этой должности не завоевал народной любви. В 1808 году он унаследовал от дяди своей жены Томаса Фримена Бэтсфорд — элегантный симметричный георгианский особняк среди ухоженного парка (сестры Митфорд иногда именовались двойной фамилией Фримен-Митфорд). В семействе не хватало прямых наследников: деду «девочек Митфорд», Элджернону Бертраму Митфорду, Бэтсфорд достался от троюродного дяди. При этом он не унаследовал титула, но в 1902 году титул был восстановлен, и Элджернон Митфорд стал первым бароном в этом новом отсчете.
Это был оригинальный человек, более замечательный даже, чем его сын Дэвид, увековеченный в романе «В поисках любви». Берти Митфорд во всей полноте обладал свирепой энергией «дяди Мэтью» без присущей тому скрытой пугливости (персонаж романа не решается покидать свой дом). Он был из тех викторианцев, кто проносился по жизни со стремительностью паровоза, у кого пар иссякал лишь на смертном одре. Некоторые черты сестер Митфорд восходят к нему: красивая внешность, нетривиальная мораль, умение писать то, что люди захотят прочесть, как и прочные связи с Германией.
Он родился в 1837 году, учился в Итоне и оксфордском колледже Крайст-Черч, после чего поступил на службу в Форин-офис и получил назначение в посольство в Санкт-Петербурге, затем в Пекине и Токио. Он говорил по-французски, по-русски, по-китайски и по-немецки, переводил на английский Канта и японских писателей. Этот его талант тоже достался потомкам: Дэвид безукоризненно владел французским, Юнити мгновенно освоила немецкий, чтобы общаться с высокопоставленными наци, Нэнси и Диана в разное время делали переводы‹1›. Писательский дар у Берти был не столь выдающийся, как у Нэнси, митфордианская ясность его прозы отчасти заглушается неизбежной для той эпохи «полнозвучностью». Тем не менее его «Сказки старой Японии» пользовались огромным успехом. Получив приглашение присутствовать на последнем официально предписанном харакири, он составил отчет, который рецензент назвал «одним из самых страшных и незабываемых» из виденных им текстов. Он также написал книгу о своем пребывании в Китае, «Атташе в Пекине» (годы спустя сын Дианы найдет его подлинный, без самоцензуры, пекинский дневник, «сплошь отвратительный СЕКС»). Автобиография под непритязательным заголовком «Мемуары» была опубликована незадолго до его смерти в 1916 году и стала «книгой года», как обычно становились впоследствии книги Нэнси. Обозреватель отмечал, что при довольно свободной композиции эта книга «совершенно свободна от пустословия» — это же будут говорить и о книгах Нэнси.
В 1874 году Дизраэли назначил Берти секретарем Управления общественных работ. Он занимался перестройкой Хемптон-корта и руководил реставрацией часовни Святого Петра в оковах в лондонском Тауэре, где захоронены останки Анны Болейн. Попутно он был избран членом парламента от Стратфорда-на-Эйвоне. Водил знакомство с Диккенсом, Уистлером, Браунингом, дружил с будущим королем Эдуардом VII, которого консультировал по устройству садов Букингемского дворца (его внучка Дебора, отобедав в 1961 году у королевы, сообщила, что вышел «пребольшущий парк», населенный полевыми мышами). На собственной земле, в Бэтсфорде, где он обосновался в 1886 году, Берти выращивал бамбук и создал роскошный дендрарий. Он также не пожалел средств, снес старый дом и выстроил волшебный замок цвета тусклого золота — мечта успешного викторианца, — который и поныне светится фантастическими красками на фоне котсуолдского неба.
Про него говорили, что он «всюду побывал и все видел». Да, он и впрямь объехал весь свет, хотя в его мемуарах чувствуется викторианец, совершающий «гранд-тур» в поисках не столько великих произведений культуры, сколько «впечатлений»: познакомиться с Гарибальди, поохотиться на буйвола. А его прогерманские симпатии — что за смесь наивности и общности интересов привлекла Берти к Хьюстону Стюарту Чемберлену, зятю Рихарда Вагнера, который оказал столь заметное интеллектуальное влияние на Гитлера?