Альхейм едва не крикнул, что это ему приятель подарил жирную муху, что это он должен пить ночью с десятниками, но промолчал. Что поделать, Крисч - старослужащий, а Альхейм еще и крови-то не понюхал.
Муха, по мнению Крисча, дожарилась, десятник сорвал большой лист лопуха, на котором тушку и разделили ножами. Она и в самом деле оказалась очень сытной, так что небольшой на вид порции вместе с лепешками оказалось довольно. Один только Равид забрался в мешок и вытащил несколько длинных узких полосок солонины, обычного рациона гвардии на марше.
- И куда в тебя лезет? - усмехнулся Вложеш, утирая жир с подбородка. - Так я жду тебя, Крисч.
Он ушел в темноту, сгустившуюся между кострами. Крисч достал деревянную миску, тщательно собрал в нее с травы остывший жир, насыпал соли, добавил трав и стал скурпулезно перемешивать получившуюся массу. Пахла она действительно аппетитно.
- Огневка под нее пьется и пьется, - подмигнул Крисч. - Если получится, отолью для вас во флягу.
- А смертоносцы не узнают про ваши делишки? - опасливо поинтересовался Альхейм.
В действующей армии употребление спиртных напитков было строжайше запрещено приказом самого Повелителя много лет назад. Но люди находили возможности поразвлечься…
- Разве есть хоть что-то, чего они не знают? - добродушно улыбнулся Равид и опять достал флейту.
- Есть вещи, о которых не принято говорить, - буркнул Крисч. - Если десятники полагают, что нынче ночью можно немного выпить, значит, сотники того же мнения. А уж про их мнение прекрасно известно воеводе Палеру. Фактически это он разрешил, а его воля - воля Повелителя… Короче, не думай о чем не следует.
- Ну, да… Извини. И в лагерь мы не зашли, потому что противник далеко. Верно?
- Что ты все о противнике? - поморщился Крисч. - Да чем он дальше, тем лучше. Война - это маневры, пойми. Две армии, разделенные на множество частей, занимают постепенно стратегические позиции, совершают длинные марши, неожиданно возникают то там, то здесь. Вот когда мишеглиры заняли остров в дельте Ронсы, мы уже понесли поражение. Понимаешь?
- Нет. Мы победили в том сражении!
- Потери понесли пять к одному. И где победа? А сражались за голый остров, который могли занять первыми. Но мишеглиры обхитрили нас, выманили гарнизон. А когда сами там уселись, то пришлось срочно атаковать, потому что успей они укрепиться - расклад стал бы еще хуже. Сев на острове, они парализовали все речное сообщение, понимаешь? Могли ввести в Ронсу свой флот, перетопить наши корабли и тогда армия оказалась бы рассечена две части по берегам Ронсы, тогда Повелитель Мишеглира атаковал бы превосходящими силами их поодиночке и…
- Но наш Повелитель мудр! - не удержался Альхейм от восклицания.
Равид перестал играть. Они с Крисчем переглянулись и хором заявили:
- Слава Повелителю!
- Слава Повелителю… - сконфуженно повторил Альхейм.
- Конечно, наш Повелитель мудр и победа останется за нами. Но настоящие сражения происходят только когда другого выхода нет. Как на том острове на Ронсе. Сражение выиграно или проиграно задолго до его начала, все зависит только от расстановки сил, ведь в остальном мы равны. Говорить об этом, может быть, не стоит, но…
- Я все понимаю! - заторопился новобранец. - Просто хочется тоже приносить пользу Повелителю.
- Повелитель думает не о своей пользе, а об общей, - Равид неожиданно перестал играть. - Помни об этом, сынок. Ты ничего не должен хотеть, ты должен выполнять приказы. А вместо этого ты того гляди беду накличешь.
- Но ведь неспроста здесь собралась почти вся армия!
- Возможно, это обманный маневр, - примиряюще сказал Крисч. - Мишеглирцы тоже соберутся, чтобы противостоять такому кулаку, а мы разойдемся однажды ночью, и останутся они в дураках. Так уже бывало… Пошел я к десятникам. Может, и меня произведут в конце-то концов!
- А я лягу спать, - Равид сердито покосился на Альхейма. - А то договоришься с тобой…
Он улегся, отвернувшись от новобранца. Тому стало стыдно за невоздержанность. Он потушил костер, брызгая водой из бурдюка, немного прибрался.
- Я ведь просто… - начал Альхейм извиняющимся тоном.
- Ты - в Гвардии. Армейцы несут потери почти каждый день, - пробурчал Равид, не оборачиваясь. - Мелкие стычки, ночные налеты… А ты в гвардии, нас вводят только в серьезные сражения. Это и хорошо, и не очень. Потому что таких как ты, ни разу в бою не бывавших, почти четверть. Неужели не понятно, почему?
- Да понятно… Но ведь без боя не победить!
- Спи, пока я не свернул тебе шею, - попросил Равид. - Победитель нашелся. Сопли подотри.
Вечером Альхейм долго ворочался, надеялся даже услышать, как вернулся Крисч. Поговорить с ним, пьяным, было бы полезно. Десятники многое знают… Но утро, как всегда, настало неожиданно.
- Вставай, воин! - Равид несильно, но больно пнул его под ребро. - Рожков не слышишь?
- Слышу! - соврал Альхейм и поднялся на ноги.
- Каков! - умилился Равид. - А рожки-то сегодня отменили, воевода Палер приказал.
- Враг близко?!
- Сам думай.
Альхейм второпях умылся. Крисч вечером, видимо, так и не вернулся, остался ночевать у костра десятников. Новобранец заметил, что и в расположении Гвардии, и в лагере за частоколам царит непривычная тишина. Позвякивали котелки, перекрикивались люди, но как-то не слишком громко, и, конечно, никто не орал песен. Повелитель приказал отменить утренние рожки…
Ручей Гвардия превратила в отхожее место, впрочем, еще до нее, выше по течению, так же поступили армейцы. Справив нужду, Альхейм не успел еще застегнуть крючок на штанах, как его похлопал по плечу Вложеш.
- Иди-ка со мной, - приказал десятник.
Люди разжигали костры, пауки растягивали в ближайшей роще тенета, стараясь расположить их поближе к ручью, привлекавшему мух. Гвардия собиралась сытно позавтракать - на марше обычно не до этого. Вложеш отвел Альхейма к костру сотника, молодой солдат приосанился и наскоро пригладил волосы. Здесь толкались почти все десятники и несколько старых гвардейцев, в том числе Крисч.
Сотник Гвидо выглядел раздраженным. Слегка помятый, в расстегнутой до пупа рубахе, он расположился в брошенном на землю седле, облокотившись на тюк со стрелами.
- Вложеш! Ты чего пришел? Иди людей поднимай, чтобы были готовы! Сказано же: каждый десяток у своих восьмилапых!
- Ты просил человека смышленого, вот, я привел, - напомнил смутившийся десятник. - А сам иду, иду…
- Вот и иди! Напились ночью, а теперь ваши лоботрясы бродят тут толпой, все перемешались! Будет приказ на построение - опять битый час искать место будете! - Гвидо перевел взгляд на Альхейма. - Осы и стрекозы, я же просил смышленого! Что ты мне этого пацана притащил, Вложеш!
Но десятник, обиженный словами начальника, уже затерялся в беспорядочной толпе, в которую утром действительно превратилась Гвардия Повелителя. Даже пауки смешались и разбрелись по округе. Гвидо сплюнул, отхлебнул из ковша воды. Толпа возле его костра за это время успела полностью рассосаться, никто не хотел попасть под горячую руку.
- Тебя зовут Альхейм, - утвердительно сказал сотник, строго глядя на своего бойца. - Ты из медоносов.
- Точно так, господин сотник!
- Знаю, что так… Вот что, медонос-краснонос, сейчас Вузва пришлет восьмилапого. Сядешь на него и отправишься в лагерь, так что застегнись и латы надень. Будете представлять там Гвардию, ясно? Так что… Носом не клевать, ты понял?
- Точно так, господин сотник!
- С делом смертоносец без тебя справится, а ты, главное, с седла не свались перед всеми. Будут армейцы задирать - смотри в сторону. Вот и все, в общем-то… Бегом за латами и чтобы тут же назад по всей форме!
Альхейм развернулся на месте, как учили, и побежал, высоко подбрасывая ноги, к своему костру, где вечером бросил снаряжение. Бежать в толпе дело глупое, но приказы сотника не обсуждаются. С трудом протолкавшись через невыспавшихся гвардейцев, он напился воды и стал лихорадочно приводить себя в порядок.
- Что такое? - Равид отнял от губ флейту.