— Скажи, пожалуйста, когда ты попала в Легион? — принцепс опустошил бокал и потянулся за бутылкой на столе.
— Не знаю, где-то лет в пять, — нехотя отозвалась Твин.
— А ты что-нибудь помнишь из прошлой жизни?
— Ничего, господин.
— Даже родителей? Может быть, мать? Или отца?
Она мотнула головой. Зачем ему нужно её происхождение? Что за допрос такой?
— Получается, ты вообще ничего о себе не знаешь? А имя своё хоть помнишь?
— Мой номер пятьдесят девять, господин. Это единственное имя, которое я имею право носить. Твин меня называют только мои братья.
— Да, разумеется. Не волнуйся, я не собираюсь доставлять тебе лишних проблем, — принцепс взял со стола конверт. — Что ж, не буду больше донимать тебя глупыми вопросами. Будь добра, передай это своей старшей лично в руки.
— Будет сделано, господин, — спрятав послание под курткой, Твин низко поклонилась.
— Скажи, Пятьдесят Девятая, тебе что-нибудь нужно?
— О чём вы, господин?
— Ну, не знаю, может, тебе чего-то не хватает? Говори, не стесняйся.
Впервые в жизни кто-то чужой интересовался её нуждами, но даже если бы ей и впрямь чего-то не хватало, этот хмырь — последний, с кем бы она этим поделилась.
— У меня всего вдоволь. Теперь я могу идти?
— Да-да, конечно, — в его голосе послышалось разочарование. Наверное, ожидал, что она легко купится на какую-нибудь безделушку. — Но помни, если вдруг тебе что-нибудь понадобится, можешь смело ко мне обращаться. Я всегда буду рад тебе помочь.
Она ещё раз поклонилась и вылетела из кабинета стрелой.
«Какая неслыханная щедрость! Можешь оставить её при себе, дружище. От вас, свободных, кроме неприятностей, ничего и не дождёшься. Это вы окружаете себя бесполезным барахлом, а потом чахните над ним в страхе, что его отберут. А у нас, осквернённых, всё просто: есть жратва, есть одежда и оружие, что ещё нужно?»
Хотя не так уж этот принцепс и плох. Может, она и вправду напомнила ему кого-то важного? Тогда это объясняет его странное поведение. Мало ли что в жизни случается…
В казарме Восемьдесят Третьей не обнаружилось. И вообще народу было немного: гладиаторы, плюющие без дела в потолок, Харо да несколько соратников, досыпающие своё перед ночным караулом. Слай по своему обыкновению о чём-то спорил с Триста Шестым и даже не обернулся, когда она переступила порог загона. Действительно, с чего бы ему утруждаться!
— Как вы ещё не устали друг от друга, — проворчала Твин, направляясь к своему месту.
Лицо Семидесятого вытянулось в удивлении:
— Ты чего не на посту?
— Отстояла уже своё.
— Чего такая хмурая? Что-то стряслось? — нагнав в два шага, Слай преградил ей дорогу.
— Забудь, — будто его это сильно волнует! — Дай пройти.
Подозрительно сузив глаза, Семидесятый чуть склонил голову набок:
— Точно не хочешь ничего рассказать?
— Я же сказала!
Слай какое-то время продолжал сверлить её взглядом, после чего, громко фыркнув, схватил её за руку:
— А ну пойдём, — и потащил за собой из загона.
Вот же пристал! С чего вдруг такая честь? То ему совсем наплевать на неё, то такой весь чуткий, прям не узнать. Твин начинала злиться, не на то, что он не вовремя лезет к ней со своим вниманием, а оттого, что нужно было раньше это делать.
Они остановились в закутке между стеной казармы и внешней оградой. Слай притянул её к себе за пояс и, мягко взявшись за подбородок, приподнял её голову, чтобы заглянуть в глаза:
— Ну выкладывай, что случилось?
Твин замялась. Стоит ли рассказывать ему о беседе с принцепсом? С другой стороны, она уже и не припоминала, когда он так настойчиво интересовался её делами. Можно отнекаться как-то, но не хотелось. Хотелось его внимания, хотелось почувствовать, что ему не наплевать на неё.
— Меня принцепс вызывал. Как там его… Господин Максиан, вот.
— Какой ещё принцес? — Слай нахмурился. — Кто это такой?
— Ну тот чудак в чёрном, — заметив, что он всё ещё не понимает, уточнила. — Со смотра.
Слай мгновенно переменился в лице. До того движимый скорее любопытством — видать, скучна жизнь гладиатора! — теперь он напряжённо изучал её, будто пытаясь выяснить всё заранее, а потом свериться с её словами: солгала или нет.
— И что этот хлус от тебя хотел?
— Ну почему сразу хлус, — Твин радовалась, что наконец удалось зацепить его. — Вполне достойный господин! Просил передать кое-что Восемьдесят Третьей. Ну и… пару вопросов задал.
— Достойный, значит? — взъярился Слай. — И о чём этот достойный господин тебя спрашивал?
— О родителях спрашивал, ещё, что помню из детства, — она намеренно сделала короткую паузу, — не нуждаюсь ли в чём.
— Действительно, какой благородный человек, — он процедил это, будто задыхаясь. — Заботливый, видать.
Твин невольно напряглась оттого, как он это произнёс. Не перестараться бы, подбрасывая в костёр хвороста. Слаю только дай повод. Хотя… Пускай! Давно пора ему мозги вправить, напомнить, что она не его собственность, что и потерять её может. А то совсем уверенным в себе стал, гляди-ка на него!
— И вежливый, в отличие от некоторых! — ехидно добавила она.
— Вот как! А о чём он тебя ещё вежливо спросил? Может, предложил чего, м?
— Предложил? — Твин невинно захлопала ресницами. — Не понимаю, о чём ты.
Слай чуть сдавил пальцами её подбородок, внимательно изучая глаза. В ответ она с напускным удивлением приподняла брови:
— Что? Почему так смотришь?
— Твин, ты же понимаешь, что это не шутки?
— Ты спросил, я ответила. Где ты тут шутки увидел?
Тяжело выдохнув, он обхватил ладонями её лицо:
— Послушай, я стараюсь понять, каково тебе, но и ты постарайся… Мне тоже непросто, знаешь ли. Всё, что я хочу, это уберечь тебя, слышишь? — Слай сокрушённо покачал головой. — Думаешь, я не знаю, сколько вокруг соблазнов? Безделушки там всякие, тряпки… Может, я и не могу дать тебе всего этого, но прошу, подумай хорошенько, стоит ли оно того. Жили же как-то раньше, а?
Это явно было не то, что Твин ожидала от него услышать. Вместо того, чтобы поговорить с ней, спросить, что её тревожит, он сравнивает её чуть ли не с сервусами, что готовы лечь под любого свободного ради какой-то призрачной выгоды.
— Погоди-ка, дружище, ты за кого меня принимаешь? — Твин скинула с себя его руки, злясь, что он мог подумать о ней такое. — Меня что, по-твоему, за безделушку купить можно? Лучше бы за собой следил! То-то ты выделывался перед принцессой. Видать, соблазну поддался, не иначе.
«Ух ты, заварушка! — радостно воскликнула молчавшая до этого Альтера. — Продолжайте в том же духе, умоляю!»
— А она тут при чём? — Слай укоризненно выгнул бровь. — Когда это я говорил о ней чуть ли ни с придыханием?
— Какое ещё придыхание? Совсем уже?
— Да слышала бы ты себя: «Принцес помощь предложил… Достойный господин…», — последние фразы Слай произнёс нарочито писклявым голосом, будто так она и разговаривала. — А сама прям светишься от счастья! Что, льстит внимание высокородных?
— Ты как со мной разговариваешь, засранец?! — возмущённая такой несправедливостью, Твин толкнула его в грудь. — Совсем, смотрю, потерялся! Что, статус жмёт в одном месте?
— Какой ещё статус? — Слай нахмурился, не понимая её реакции, но потом, видимо смекнув, о чём речь, зло ощерился. — Ах вот оно что! А я-то думаю, чего это вы с Харо ходите с такими рожами, будто я вам в похлёбку насрал! Шепчетесь, выходит, за моей спиной…
— Это твоя паранойя с раздутым самомнением у тебя за спиной шепчутся. Тоже мне, великий объект зависти!
«А разве ты не завидуешь?» — Альтера противно хихикнула.
«Усохни, сука!»
— Ага, расскажи это Сорок Восьмому, — не унимался Слай. — Меня уже тошнит от его кислой рожи. Кто ж ему виноват, что от ординария выгреб, как псина позорная!
— А-а! Теперь я понимаю, — негодование жгло изнутри. Вот как он видит их: неудачники, которых отпинал вшивый ординарий на пару с каким-то там скорпионом. — Потому перед принцессой его унизил, да? Чтоб место своё знал? А что ты тогда для меня приготовил? Может, поделишься?