Я спросил Эдвардса:
— У вас есть связь с Командором?
— Макмайер дал адрес, который был зарезервирован у них для экстренных случаев. А что?
— Предложите Командору индульгенцию. Взамен, он поможет нам дезинформировать Эол.
— Каким образом?
— У него остался комлог Мореля.
Слоттер взревел:
— Здесь кто-нибудь введет меня в курс дела!
Эдвардс занялся просвещением адмирала, мы с Долорес пошли посмотреть, как продвигаются дела у Говарда. Перед нашим уходом представитель СБ задумчиво произнес:
— Подумать только, мы стоим на пороге религиозной войны, которая впервые за всю историю человечества имеет смысл. У нас с Эолом разные представления о вечности, и компромисс между нами невозможен.
59
20.06, терминал системы Возничий-211
На экране лэптопа замерла спираль Млечного Пути. Чтобы сориентировать меня, Говард сначала ткнул в Солнце, находившееся у внутреннего края рукава Ориона. Следующий, если считать от центра, рукав галактической спирали назывался рукавом Персея. Им заканчивалась исследованная периферия нашей галактики. В пятистах парсеках от рукава Персея расположился рукав Лебедя или «Внешний», частично оккупированный Эолом. Говард увеличил разрешение до парсека на воксель.
— Вот здесь, — ткнул он в середину разряженной области между двумя последними рукавами. — Точка сингулярности.
— Сингулярности?
— Да. В первое мгновение нового Большого Взрыва поверхность нашей вселенной перестанет быть гладкой, на ней возникнет особая точка, иначе говоря, сингулярность.
— Сейчас там есть что-нибудь?
— Нет. И быть не должно. Пустое место с очень интересными и уникальными свойствами вакуума. Если вам нужны визуальные ориентиры, то вот этот голубой гигант HD17818 в полутора тысячах парсеках от Солнца укажет вам начальное направление. От него уже придется идти в потемках, по приборам.
— А куда мы пошлем эолийцев?
— В пустоту Ориона — разряженный зазор между рукавами, который находится на луче Ориона, если смотреть от Солнца. Вакуум здесь немногим хуже, чем в точке сингулярности. Думаю, эолийцы на это купятся.
Терминал «Возничий-211» жил на чемоданах. Из-за удаленности от населенных миров телепортации здесь происходили нерегулярно, корабли причаливали без расписания. Пассажирам помногу часов приходилось ждать нужный транспорт. В силу научной привлекательности «Возничий-211» входил в шестерку сильнейших по среднему IQ пассажиров. Но это было до прибытия Говарда, Мореля и меня. Теперь, я думаю, терминал мог претендовать как минимум на бронзу. Долорес десять раз переспрашивала Говарда по поводу фиксации грави-волн, и я сказал, что она испортит нам статистику IQ.
Морель удалился от нас в дальний угол зала ожидания и там, злой на весь мир, зубрил легенду. Он был уверен, что опять влипнет в историю. Отказаться от участия в операции он не мог — Командор согласился иметь дело только с ним.
Говард часто отвлекался на какого-нибудь знакомого планетолога. Коллеги были уверены, что он прилетел сюда из-за Мапатуки, землеподобной планеты, населенной кандидатами в сапиенсы.
После одного из таких кратких свиданий он сказал нам с крайней озабоченностью:
— Штурки не находят себе места.
— Это может нам помешать? — спросил я.
Он пожал плечами. Долорес сказала:
— Ладно, я спрошу. Профессор, кто такие штурки?
— Друзья мапалапов.
— Это местные сапиенсы?
— Не все считают их разумными.
— А при чем тут штурки?
Оказалось, что у штурков с мапалапами то ли симбиоз, то ли последние их одомашнили (и тогда аборигенов надо признать разумными). Чрезвычайно чувствительные, штурки предупреждают мапалапов о надвигающейся опасности. Они умеют предсказывать землетрясения, холодные зимы, неурожай дрыквы и наступление жестоких памалапов-мапаедов. Когда люди впервые высадились на Мапатуке, штурки увели мапалапов на соседний континент. Учитывая невысокую скорость передвижения мапалапов, сапиенсологи были вынуждены сделать вывод, что штурки предвидели высадку, по меньшей мере, за полгода. Теперь же, в разгар операции Малый Взрыв (направленный на предотвращение Взрыва Большого), штурки не могут найти на Мапатуке безопасного места.
— Неужели они чувствуют Космическую Чуму?! — воскликнула Долорес.
Приставленный к нам офицер контрразведки велел не кричать так, как будто конец света уже завтра. Говарду он захлопнул крышку лэптопа, чтобы не выдавать секретную карту Млечного Пути.
— Почему для операции выбрали такое людное место? — возмутился офицер уже раз в пятый.
Никто не собирался объяснять ему ход мысли Мореля, написавшего на листе эолийской бумаги кодовое обозначение этой планетной системы. Когда, будучи в плену у Эола, Морель выбирал место для ловушки, он вспомнил о Возничем-211, потому что здесь находилась база флота и достаточное количество грави-сканеров. Военную базу здесь построили, потому что рядом была планета с потенциальными сапиенсами. И не важно, что сапиенсы не умели даже читать — где-то же надо строить базы!
С момента освобождения Мореля военные засекли несколько чужих гравитационных волн. Под радары эолийцы пока не подставлялись. Пространство вокруг Возничего-211 целиком лежало в «земной зоне ответственности», и, несмотря на запреты политиков, военные ждали случая метнуть в эолийцев чем-нибудь тяжелым. Убивать, понятное дело, никто никого не хотел, но застопорить чужой Д-корабль хорошим электромагнитным импульсом было бы для них счастьем.
К разочарованию местных военных, адмирал Слоттер запретил увеличивать количество патрулей. Уже имеющиеся патрули должны были облетать систему по одним и тем же орбитам, чтобы исключить случайный контакт. В качестве причины этого непатриотичного распоряжения Слоттер указал необходимость экономить топливо в пользу Примы. Не веря, что подчиненные выполнят его распоряжение, он приказал перенаправить все излишки топлива к «Ваалу».
— Зря мы согласились на условия Командора, — сказал Эдвардс, глядя в сторону Мореля, — парень до сих пор не в себе из-за девчонки. В глубине души он надеялся, что она осталась где-то здесь.
Не мигая, с лицом бледнее обычного, Морель смотрел в иллюминатор так, словно среди алмазной россыпи звезд он видел своего личного врага.
— Он не выдержит, — сказал Эдвардс, — надо его менять.
— Он сделает все, как надо, — ответил я.
— Как надо кому?
Я отвернулся. Мне не хотелось, чтобы он видел выражение моего лица.
Говард, обходя по залу очередных знакомцев, завернул к Морелю. Они пошептались, и Говард вернулся к нам. Офицер контрразведки доложил:
— Корабль готов!
«Фэлкон-332» с эмблемой «Хертца» ждал нас в самом конце грузового причала. Вместо оружия на нем были запасные топливные баки. Мы с Морелем готовились занять места пилотов, пассажиров мы не брали. Командор меня не знал, и я был продан ему как пилот, без которого Морелю не справится с управлением «Фэлкона».
Долорес поглядывала то на Эдвардса, то на Мореля. Кажется, она была заражена пессимизмом своего начальника. Нам пожелали удачи, и мы полезли внутрь корабля.
Я переключил главное управление на себя.
— Не возражаешь? — спросил я у Мореля.
— Валяйте.
Форсированный военными механиками, «Фэлкон» начал разгон с десяти «же», готовясь выйти на тридцать. Уже в середине второго десятка я запланировано потерял сознание.
Мы должны были ждать Командора в условленной точке на противоположной стороне системы. Для нас было важно взойти на «Спрут» до того, как Д-корабль будет обнаружен эолийцами. Предполагалось, что Морель заберет комлог и подменит данные. Затем мы должны дождаться эолийцев и сделать так, чтобы комлог попал в их руки. Каким образом мы это сделаем, зависело от поведения противника.
С получасовым запасом мы вышли к заданному месту. Вскоре наш грави-сканер зафиксировал рождение волны на расстоянии в двадцать тысяч километров. «Спрут», появившись словно ниоткуда, пошел на сближение. Не было сомнений, что эолийские сканеры также его заметили.