— А что про их состав известно? — спросил я. — Там хоть на базовом уровне все нормально? Углерод там, кислород, водород разный…
Агенты посмотрели на меня как на ребенка, встрявшего в разговор взрослых.
— Ах, я старый идиот! — раздался вскрик из угла, где в ворохе бумаг закопался Гор Говард, — А вы, Федор, гений!
— Принимается, — сказал я, — кто еще на основании моих слов, которых, кстати, я уже не помню, готов признать себя идиотом, а меня гением?
— Если профессор идиот, — тихо сказал Интон, — то, как можно доверять его утверждению, что вы гений.
Говард подбежал ко мне и обнял за плечи (для чего ему едва хватило размаха рук).
— Я чувствовал, что не зря к вам обратился. Считайте, что отработали свой гонорар.
Это он про те жалкие пятьсот марок? Я отработал их уже раз двадцать. Во всяком случае, я так считал.
— Профессор, — сказала Долорес, — раскройте нам эту научную тайну. Почему Ильинский гений? Возможно, я приму его предложение.
— Таинственный сигнал из галактики NGC 1275. Один — четыре — двенадцать, повторяющиеся много раз. Это же атомные числа водорода, гелия и углерода. Как же я сразу не догадался!
— Нет, — сказала Долорес задумчиво, — принимать предложение еще рано. Он не угадал гелий.
— Слава богу! — сказали мы с Интоном хором.
Эдвардс не дал развить тему:
— Не будем мешать профессору работать.
— А вы мне не… Ага, понял, — и Говард вернулся к своим бумагам. Но долго он там не просидел. Частыми шагами он начал мерить комнату отдыха экипажей, временно превращенную в полевой штаб Интерпола.
— Предложение Долорес звучит интересно, — сказал Эдвардс, непроизвольно следя глазами за Говардом. -Я его обдумаю. Но главное внимание мы должны сосредоточить на Командоре. Мы будем мониторить все станции, фиксирующие гравитационные волны. Как только "Спрут" вынырнет, от него пойдет специфическая гравитационная волна, и мы ее засечем… Да, профессор, его вы можете забирать спокойно. Чем дальше вы его уведете, тем лучше.
Я обернулся. Говард шел ко мне с раскрытыми объятиями. Наверное, он думал, что вырывает меня из жестоких лап полиции.
— Пойдемте, — он взял меня за рукав, — нам надо пошептаться.
Я знал, как отомстить Эдвардсу.
— О, понял. Новое сообщение от Мореля. Больше ни слова. Здесь слишком много ушей.
Теперь я взял Говарда за локоть, и мы направились к дверям. Эдвардс надулся от злости, но останавливать нас посчитал ниже своего достоинства.
Мы нашли кафетерий, в нем — кофе и свободный стол. Два агента Интерпола с невинным видом уселись за соседний.
— Это, Федор, самое главное, — прошептал Гор.
— Что "это", профессор?
— Сигнал. С него все началось. Клемм знал о нем и пропал. Морель попытался разобраться, и видите, что случилось? Вы прияли участие в моей с Морелем беседе о сигнале, и вас попытались убить. Сигнал! Вот в чем дело.
— Допустим, связь есть. В том смысле, что определенные события произошли одновременно. Но нет связи логической. Вы поняли, что означает сигнал?
— Я же сказал. Водород, гелий, углерод.
— Допустим. Но для чего нам их перечислили? Может, чтобы сказать, что отправители из них состоят?
— Нет, — он покачал головой, — не думаю. Гелий — инертный газ, он не вступает во взаимодействие. Это, во-первых. Во-вторых, частота повторения. Они повторили сигнал миллионы раз. Только эти три числа и ничего больше. Если бы они хотели рассказать о себе, то дали бы больше информации. И они бы не стали фокусировать луч в одно определенное место наше галактики. Это, в-третьих.
— Хорошо, ваши варианты.
— Цикл звезды. Холодное водородное облако сжимается, пока в нем не начинает происходить термоядерный синтез. В результате синтеза получается гелий. Когда водород вырабатывается, начинается синтез углерода из гелия, звезда взрывается со страшной силой. Но это уже фактически агония звезды, это начало ее конца. Таким образом, мы получаем: водород — рождение, гелий — жизнь, углерод — смерть. Вот смысл сообщения!
— Вы хотите сказать, что они предупреждают о взрыве сверхновой? И сфокусированным лучом указывают, где его ждать?
— Это одна из версий. Но я в нее не очень верю. За двести миллионов световых лет гнать сигнал, чтобы предупредить о, в общем-то, рядовом для Вселенной событии… Лично я бы не стал заморачиваться. Предупреждать имеет смысл только тех, кто способен воспользоваться предупреждением. Только тех, кто способен покинуть опасную звезду. Но такие цивилизации спрогнозируют взрыв сверхновой и без чужой помощи. Предупреждать их не нужно. Да и кандидатов на серьезный взрыв в нашей области нет. Что, кстати обидно, потому что я бы с удовольствием понаблюдал за этим зрелищем. С безопасного расстояния, конечно.
Он мечтательно посмотрел в потолок.
— Если не сверхновая, тогда что? — спросил я.
— Далекая цивилизация потратила огромные ресурсы, посылая нам этот сигнал. Если бы для них такое предприятие не было бы затратным, мы бы наблюдали его чаще — я так думаю. Без сомнения, они предупреждают нас об опасности. Рождение — жизнь — смерть. Дальше ничего нет. Неужели, они хотят сказать нам, что мы прошли весь цикл?
— Это было бы обидно. Лично у меня были планы.
— И у меня, — кивнул он. — С другой стороны, сигнал шел двести миллионов лет. Так что у нас может быть еще не один миллион лет в запасе.
— Тогда я все успею.
— И я, — снова кивнул он.
— Что, напугались? — спросил я агентов за соседним столом.
— Вы о чем? — искренне спросил один из них.
Может быть, они действительно не подслушивали?
Комлог Говарда от имени Эдвардса пригласил его вернуться в штаб. Я пошел следом, и попробовал бы кто-нибудь меня остановить! Когда я узнаю, что мне осталось жить всего каких-нибудь пару миллионов лет, я становлюсь опасен. Даже для самого себя.
Ночью я думал о том, как в прошлом году отказался доставить клиенту ДНК эолийца. Я действительно ответил ему, что это не мой профиль. Но на самом деле я побоялся потерпеть фиаско. Новость о том, что двое дилетантов справились с задачей, было большим ударом по моему самолюбию. Не стоит ли исправить прошлую ошибку?
Эдвардс оставил меня не у дел. Наверное, я просил слишком многого. Он предлагал стать кем-то вроде осведомителя — на этот случай у них предусмотрен бюджет. Если я соглашаюсь, он оставляет меня в деле. Я же хотел, чтобы он нанял меня в качестве детектива. Он ответил, что у меня нет лицензии. И что он, как и я, печется о своей репутации. "Агент Эдвардс нанял детектива?" "Он что, сам не справляется?"
Я позвонил Долорес. Она сняла трубку после шестого гудка.
— Чего вам, Ильинский?
Голос был у нее сонный.
— Хорошо, что вы не спите. Я по поводу Вилли. Вы его не найдете.
— Подождите, я передам трубку Эдвардсу.
От ревности у меня перехватило дыхание. Последовал длинная пауза.
— Вы еще здесь? — спросила она.
— Да.
— Куда-то пропало ваше красноречие. Эдвардс не хочет с вами разговаривать. Но я вас слушаю.
— Он правда там?
— Вам что за дело? Что там про Вилли? Почему мы его не найдем?
— Потому что мы не можем найти Клемма. Потому что Рош Морель до сих пор у пиратов. Потому что до Опоссума я добрался, когда тот был уже мертв. А Красноглазый, которого упустил Интон, рассыпался на кварки. Нам оставляют выжженную землю.
— Между ними и Вилли нет никакой связи.
— Между ними и без Вилли связей не много. Не тратьте силы на его поиски. Я достану вам ДНК непосредственно из первоисточника.
— Спятили? С вашими манерами вы добьетесь только дипломатического скандала.
— И все же я попробую. Я лицо частное, и я не первый, кто пытается поскрести их шкуру. Ни вы, ни наши официальные власти не будут ни в чем замешаны.