— Мне будет веселее ждать, пока вы не закончите, если я буду знать, во что мы играем.
— Мой, друг, мы играем в статистические распределения. Как видите, когда я пытаюсь прицелиться в точку, пятно указки совершает около него хаотическое движение. Экран лэптопа светочувствительный, он запоминает, в какой точке находилось пятно указки в каждый момент времени. На основе этих данных я построю статистику положений и скоростей пятна. То есть я буду знать, с какой вероятностью я смогу обнаружить пятно в определенной области экрана, и с какой характерной скоростью оно будет там двигаться.
— И чем это нам поможет?
— Это поможет нам установить, куда целился источник, когда посылал нам предупреждение. У нас есть точки в пространстве, в которых был принят сигнал. И нам известно, с какой скоростью двигался луч передатчика в этих точках. Я полагаю, что статистика наведения луча совпадет со статистикой, которую я сейчас пытаюсь вычислить. Таким образом, зная статистику и отдельные данные о скоростях и положениях луча, я смогу с определенной вероятностью указать, куда должен был попасть луч.
— И что, все эти манипуляции необходимо производить здесь, на "Принце Хо"?
— Нет, конечно. Их можно производить где угодно. Я лечу на Приму, чтобы встретиться с эолийцами. Вы же знаете, там у них представительство.
— Да, я это знаю. Но это не объясняет, почему вы туда летите.
— Напротив, здесь есть прямая связь. Давным-давно, когда я был еще студентом, я изучал искажение движения волновых пакетов под действием гравитационных и прочих полей. Пауль Клемм тогда заканчивал докторскую диссертацию, посвященную примерно этому же вопросу. Вместе мы разрабатывали одну гипотезу, которая требовала экспериментального подтверждения. В нашем распоряжении было множество радиотелескопов, но у всех у них был один недостаток — они располагались либо вблизи звезд, либо вблизи Трансгалактического Канала, и то и другое вносило помехи при приеме сигнала от далеких источников. В то время у нас не было Д-кораблей, чтобы отнести радиотелескоп подальше от помех. Тогда мы предложили проект непилотируемого субсветового корабля, оборудованного мощным радиотелескопом. На наше счастье, многие институты и университеты были заинтересованы в подобном полете, и мы получили правительственное финансирование. Тридцать один год назад "Скаут" был запущен. Пока с ним поддерживалась связь, он передал много интересных данных. Но не это главное. Самое замечательное свойство "Скаута" заключалось в том, что его большая антенна была нацелена на галактику NGC 1275. Понимаете, к чему я клоню? "Скаут" мог принять тот сигнал с предупреждением. Если я бы мог получить с него данные, это бы сильно помогло мне в поисках адресата.
— Что мешает с ним связаться?
— Сейчас он находится примерно в шести парсеках от ближайшего терминала. Обычная связь не работает. Можно было бы послать вдогонку Д-корабль, если бы не одно препятствие.
— Он находится на территории эолийцев?
— К сожалению, это так. Без их разрешения мы не можем снарядить экспедицию. Я постараюсь уговорить их пойти нам навстречу. В конце концов, это в наших общих интересах. Если не хотят пропускать наши корабли, пусть отправят свой. Мне все равно, кто найдет "Скаута", лишь бы он послужил общим целям.
— Вы пробовали связаться с эолийцам?
— Да. Они ответили, что не могут пропустить наш корабль, потому что это создаст невыгодный для них прецедент. В принципе, они готовы послать свой, но прежде им нужно убедиться, что затраты стоят того. Поэтому они пожелали встретиться со мной лично.
— Вам оказана честь!
— Я тоже это так воспринял.
Будильник на его часах просигналил три раза. Он взглянул на циферблат.
— О, пора сделать очередную проверку.
— Еще один статистический эксперимент?
Он прижал палец к губам, вошел в свою каюту и пошарил рукой в чемодане. Свободной рукой он сделал мне знак закрыть дверь. Когда я исполнил просьбу, в его руке появился небольшой прямоугольный прибор, в котором я опознал противожучковый сканер. Говард деловито проверил заряд батареи и прочие настройки. Затем, отработанным движением, он начал водить сканером вдоль своего тела. Ничего не обнаружив на себе, он обследовал вещи и каюту. Когда проверка закончилась, он выключил прибор и сказал:
— Ну, и слава богу! Продолжим собирать статистику.
Я поинтересовался:
— Вы раньше что-нибудь на себе находили?
— Однажды был какой-то нанотроян, практически безвредный. Прилип к пиджаку.
— И как вы с ним поступили?
— Строго по инструкции. Засунул пиджак в микроволновку на десять секунд. Троян спекся.
— А пуговицы?
— Не успели.
Он повозился с лэптопом, потом мы снова вышли в коридор.
— Расстояние маловато, — сказал он и постучал в каюту напротив.
Дверь открыла пожилая дама.
— Что вам угодно? — спросила она с манерной модуляцией.
У Говарда в мозгу что-то, видимо, перещелкнуло и он отказался от первоначальной идеи.
— Прошу прощения, ошибся дверью.
Дама смерила нас взглядом, передернула плечами и захлопнула дверь.
— Хотел целиться от дальней стены ее каюты, — пояснил Говард, — но потом понял, что оттуда нет прямой видимости.
— Вот что вам помешало! А я подумал, что вы постеснялись ее беспокоить.
Пропустив мое замечание мимо ушей, он зашел в свою каюту, забрал лэптоп и вернулся ко мне с новым планом: я стою с лэптопом в одном конце коридора, он целится указкой из другого. Я сказал, что не смогу держать комп неподвижно. План слегка изменился:
— Поставьте на пол и следите, чтобы на него никто не наступил.
Задание было не простым. "Принц Хо" готовился к отправлению, пассажиры постоянно прибывали, у них были большие чемоданы, и они не смотрели под ноги. В конце концов я устал извиняться и попросил Говарда перенести эксперимент в другое место либо отложить его до более подходящего времени. Он не послушался.
— Профессор, — сказал я во время перерыва, вызванного нашествием школьной экскурсии, — почему вы оказались именно на этом корабле и именно сегодня?
— О, это просто. Когда эолийцы сказали, что нужна личная встреча, я ответил, что перелет стоит дорого, и я не могу отправиться в путь, если не знаю, чем кончатся переговоры. Тогда они предложили оплатить билет на этот корабль и гостиницу.
Я чуть было не попросил его захватить на встречу с эолийцами ватных палочек. Если они такие любезные, то, возможно, согласятся ненадолго открыть рот.
— А вы зачем туда летите? — спросил он.
— Надо кое в чем помочь Эдвардсу. Заодно, присмотрю за вами.
Пожалуй, ему не следует знать, что на Приме я собираюсь добыть эолийскую ДНК. Поиски оператора Вилли шли безуспешно, и это еще больше укрепляло ДАГАР в вере, что ДНК существует. От этого им хотелось ее еще больше. Меня, правда, волновал вопрос, смогу ли я часть добычи продать за наличные.
— Вы так рассуждаете, — сказал мне тогда Эдвардс, -как будто молекулы уже у вас в кармане.
— А вы, видимо, всерьез решили наложить лапу на весь запас. Этого не будет. Половина должна пойти на продажу. Причем, сначала будет продажа, потом обмен с ДАГАРом. В противном случае ДАГАР обрушит цены. Если, пока я буду на Приме, вы найдете мне покупателя, получите пятнадцать процентов комиссионных.
Он ответил, что работает за половину. Я воспринял это как отказ от сотрудничества, и тему ДНК мы с ним больше не поднимали.
Опыты с лазерной указкой кончились тем, что вокруг Говарда собралась толпа детей, желавших принять участие в эксперименте. Учителя, родители и бездетные пассажиры были не в силах подавить в детях жажду знаний. Только угроза быть раздавленными стартовым ускорением на них подействовала. Честно говоря, меня она тоже напугала, и я спустился в свой отсек. По кораблю объявили пятиминутную готовность.