— Не ее ли генераторы вез "Гефест"?
Он отмахнулся.
— Сравнили! Их мощность в триллион раз меньше.
— Видимо, у ученых в той галактике другие масштабы. Они перегнули палку.
— По-вашему, виноваты мы?! В смысле, ученые? Ну, знаете ли…
Кофе и десерт немного его смягчили. Тем временем Джан Хуа доел и ушел. Говард отвлек меня очень не вовремя. Я спросил:
— Есть ли у нас план спасения?
— Сначала надо локализовать проблему. Разлет звезд в NGC 49978 показывает, что источник темной энергии находится в одной точке на краю галактики. Я думаю, сигнал от NGC 1275 указывал нам в аналогичную точку в нашей галактике. Надо найти ее и посмотреть, что там. Для этого я сегодня же займусь обработкой статистики, которую мы собрали перед стартом "Принца".
Я пожелал ему удачи. Мы вместе сели в лифт, но я вышел на зеленой палубе. Там я пару раз прогулялся мимо каюты с номером 406. Не заметив ничего подозрительного, я вернулся в свой трюм.
Прошло три дня, неотличимых друг от друга. Джан Хуа появлялся только для того, чтобы медленно что-нибудь переживать, Говард жаловался, что расчеты не сходятся, в бассейне было много хлорки, а в зоопарке лемур укусил-таки пассажира.
За третьим совместным обедом он сказал в сердцах:
— Мне нужно было лучше изучать математическую статистику. А я вместо нее взял алгебраическую геометрию, которая мне совсем не пригодилась.
— Это было так давно! Вы бы все равно все забыли.
— Ничего никогда не забывается. Надо просто знать, где искать. А сейчас мне кажется, что я ищу совсем не там.
— Что именно у вас не получается?
— У меня есть данные с нескольких радиотелескопов, которые уловили сигнал. Эти данные плохо согласуются с нашими опытами по стрельбу из указки по экрану лэптопа.
— И что это значит?
— Что я еще больше хочу получить данные со "Скаута". Я уже направил несколько писем высокопоставленным лицам. Думаю, они смогут повлиять на эолийцев.
Я пожелал ему удачи и в этом.
Между тем в новостях появилась информация о галактической катастрофе. Правда, она не удостоилась даже раздела происшествий. В новостях науки упомянули о необычном явлении, сравнив его по масштабам со столкновением галактик в Малом Льве. Но никто не сопоставил катастрофу с сигналом-предупреждением. Видимо, информация о сигнале еще не просочилась в прессу.
Эдвардс взял с меня слово не предпринимать никаких активных действий по отношению к Джан Хуа. На четвертый день полета я залез в словарь, чтобы найти определение "активных действий". Относится ли к ним незаконный обыск?
Прямо об обыске там не говорилось, но я подозреваю, что он имелся в виду.
Но меня не покидала мысль, что яйцеклетки идут к эолийцам не через фонд "Здоровье галактики". То есть один небольшой контейнер — такой, какой лежит в термостате Хуа — еще мог бы проскочить. Но то количество, о котором мы знаем…
Организаторам канала доставки пришлось бы делиться доходами с большим количеством людей, что сделало бы все предприятие нерентабельным. И сам канал выглядел слишком очевидно: институт наследственных болезней — фонд — эолийцы. Пиццу, и ту иногда доставляют более сложным путем.
Поэтому я подумал, что контейнер с товаром должен быть передан не в фонд, а кому-то еще. Очевидно, передача должна состоятся на Приме. Есть ли у Хуа подозрение, что его будет встречать Интерпол? Мы с Долорес уже засветились, и если меня увидят рядом с Джан Хуа, он может не доехать до пункта назначения.
Ведут его или нет, вот главный вопрос, который я собирался выяснить.
Я начал скрытно снимать его на камеру, в надежде, что кто-то будет слишком часто попадать в кадр. Применять подслушивающие и подсматривающие устройства я не рискнул. Если даже профессора физики научились пользоваться антишпионскими сканерами, то что уж говорить о контрабандистах.
К сожалению, Джан Хуа попадался мне на глаза только в ресторане. За каждым пассажиром (кроме меня) там был закреплен определенный столик, поэтому в кадре мелькали одни и те же лица. Я установил одну микрокамеру в конце коридора с его каютой. Переборки экранировали сигнал, поэтому я не получал "живой" картинки. Чтобы снимать запись, необходимо было регулярно заглядывать на зеленую палубу. Для этого нужен был повод, и я познакомился с немолодой парой, имевшей каюту через две от 406-ой. Муж любил покер, жена — нет, и два дня я доставлял ему удовольствие, проигрывая по десятке за партию.
На шестой день полета, перед тем как проиграть очередные десять марок, я скачал запись с камеры и тут же просмотрел ее в ускоренном режиме. Запись охватывала часть утра и ланч. В 12:03 Джан Хуа выбежал из каюты в направлении лифтов. В соседнюю каюту юркнул робот-уборщик. Двери других кают быстро хлопали, выпуская бегущих на ланч пассажиров. Робот выскочил из каюты, в двери мелькнула нога в тяжелом ботинке. Видимо, он чем-то не угодил хозяевам. Робот ворвался в каюту напротив и застрял там надолго. Народ продолжал суетиться примерно до 12:30. Потом случилось затишье, прерванное лишь раз, когда робот-уборщик выскочил из 405-ого и вбежал в 406-ой.
Запись закончилась. Я посмотрел на часы: 13:17. Очевидно, Хуа после ланча куда-то зашел. Со вчерашнего дня я перестал следовать за ним попятам, опасаясь разоблачения. Раньше он пару раз заходил на смотровую площадку и в спортзал, поэтому его отсутствие меня пока не напрягало. Более необычным мне казалось отсутствие робота. С предыдущей каютой он справился за полчаса. С 406-ой возился уже минут сорок.
Я смотрел на дверь как загипнотизированный. Воображение рисовало мне приготовившегося к нападению робота. Что он задумал? Может, он всосет Хуа пылесосом? Или заставит выпить трехлитровую бутыль с моющим средством? Или защекочет своими щетками до смерти?
Из лифта вышла будущая жертва. Я спрятался за угол и принялся лихорадочно соображать. Вряд ли я услышу призывы о помощи — стены кают хорошо изолированы, а роботы, как мы знаем, умеют сдавливать горло.
Было слышно, как хлопнула дверь в каюту. Я досчитал до десяти и пошел к 406-ому, постепенно замедляя шаг. Возле двери я остановился и прислушался. Мне показалось, я слышал вой пылесоса. Только я занес руку, чтобы постучать, как вой прекратился, дверь открылась, и робот вежливо попросил меня посторониться. За его спиной стоял живой Джан Хуа, с каменным выражением лица он смотрел мне в глаза.
— Прошу прощения, у вас не будет чего-нибудь от головы? — спросил я, пропустив робота.
Наверное, он с удовольствием предложил бы мне даосский меч.
— На белой палубе есть врач, — сказал он.
— Лень было подниматься.
— Больше ни чем не могу помочь.
Я развернулся, и, чувствуя между лопаток его взгляд, пошел по коридору к 409-ому, где, к счастью, меня уже ждали с колодой крапленых карт.
Двумя часами позже, облегченный на десятку, я прошел мимо камеры и, как всегда, снял показания.
Сразу после нашего недолгого общения Хуа покинул каюту, но пошел не к лифтам, а к запасной лестнице. Я подумал, что было бы забавно, если бы он обыскал мою каюту, пока я расстаюсь с мелочью. Впрочем, обыск ему бы ничего не дал. Все, с чем мне жалко расстаться, я ношу в путешествиях с собой.
Каюту никто не трогал. А жаль, потому что это был бы повод перейти к запрещенным активным действиям.
Среди самых дорогих мне предметов был крохотный нейтринный маячок. К сожалению, нейтринные технологии еще не перешли на нанометры, поэтому маячок был все же больше любого обычного, электромагнитного жучка. Хороший сканер его бы обнаружил, но не по нейтрино, а по обычному излучению, которое у него имеется как у всякого прибора.
Эдвардс дал мне предположительное описание контейнера, в котором могли бы перевозиться яйцеклетки. Он должен выглядеть как толстый низенький термос. Корпус такого контейнера должен экранировать излучение, поэтому сканер не сможет обнаружить маяк. Нейтрино, разумеется, будут проходить, и по ним можно будет отслеживать перемещения контейнера.