В приемной нас просили подождать, пока Слоттер не разберется с новоприбывшими офицерами. Они вышли из кабинета в радостном возбуждении, которое постарались передать Долорес, в упор не замечая меня. Секретарем Слоттера была изящная молодая девушка, и я переключил свое внимание на нее. Когда Слоттер выразил готовность принять Долорес, я подмигнул секретарю, и она строго сказала моей напарнице:
— Вас одну.
Напарница смерила меня недовольным взглядом и промаршировала в кабинет без меня.
— Спасибо, — сказал я девушке, и мы продолжили обсуждение звезд и созвездий. Встречаться с адмиралом я не имел никакого желания.
Долорес пробыла у него с полчаса. Видимо, радостное возбуждение Слоттер передавал сегодня всем. Агент появилась с улыбкой и румянцем на щеках. Я пожалел, что не составил ей компанию. Седовласый адмирал вышел ее проводить и заметил меня. Взгляд Долорес умолял меня хотя бы встать. Я сказал секретарю, что мне пора и поздоровался с адмиралом.
— Мой сотрудник, — подсказала ему Долорес.
— Я скажу адъютанту, чтобы он показал место, где ваш сотрудник мог бы вас подождать.
— Прошу прощения, адмирал, но, к сожалению, он мне нужен.
— К сожалению?
— Да, адмирал. К огромному.
Мне было позволено сопровождать ее в госпиталь.
Адъютант построил нас в затылок и велел следовать за ним. Из приемной мы дошли до лифтов и спустились далеко вниз, практически к южному полюсу жилой сферы. На стене здесь был красный крест, пахло лекарствами и моющим средством. Пациент в серой пижаме прохаживался по коридору, робот развозил подносы то ли с едой, то ли лекарства они тут потребляют тарелками. Мы свернули к двери с надписью "Лаборатории. Только для персонала".
Маленькая женщина отвлеклась от электронного микроскопа.
— Доктор Ма Хун, — представилась она, — мне позвонили, что вы придете.
Мы тоже представились. Доктор Ма рассказала, что здесь они изучают мутагенность некоторых видов излучения, которым могут подвергаться астронавты. Поэтому и качество оборудования и квалификация персонала у них на самом высоком уровне. Долорес открыла контейнер с образцами, пересчитала стекла и выдохнула:
— Вот. Это оно.
Я пояснил, что не все следы на этих стеклах человеческие, и надо понять, в чем отличие. Ма Хун ответила, что это просто.
Мы сидели в углу и, затаив дыхание, наблюдали за ее манипуляциями.
— Это, без сомнения, человек, — сказала она в какой-то момент и взяла следующее стекло. Долорес схватила меня за руку, потом передумала и отпустила. Заметив наши мучения, Ма Хун подманила нас к одному из компьютерных терминалов.
— Это генный конструктор. Из таблицы заказываете мутации, а потом смотрите, что получилось. Дети это обожают.
У Долорес слон отрастил крылья и научился петь фальцетом, мой паук получил единственное, но большое ухо, в котором он беспрерывно ковырялся. Понятно, почему это нравится детям.
— А вот это уже интересно! — услышали мы голос Ма Хун.
Мы потребовали немедленно поделиться открытием.
— Пока только общая картина, — пояснила она, — эта ДНК в целом человеческая, но есть отличия. Пока я насчитала двадцать мутаций.
— Чем они могли быть вызваны? — спросила Долорес.
— Трудно сказать. Я с подобными изменениями пока не встречалась. Надо попытаться смоделировать последствия этих мутаций.
При этих словах я обернулся на своего паука.
— Боюсь, — улыбнулась Ма Хун, — задача будет более сложной. Честно сказать, мы до сих пор не знаем всех причинно-следственных связей, рожденных изменением генома. Я запущу симулятор, а пока он работает, просмотрю оставшиеся образцы.
В скором времени все стекла были разделены на три стопки. В первой содержалась ДНК человека, во второй — мутировавшая ДНК, в третьей, меньшей, было и то и другое. Ма Хун вплотную занялась второй стопкой.
— Большинство мутаций здесь совпадает, — сказала она, — и мне кажется, что эти мутации не случайны. Например, были изменены ряд генов, которые, по мнению наших геронтологов, отвечают за продолжительность жизни. Наверное, эти люди живут дольше нас.
— То есть это все-таки люди? — спросила Долорес с разочарованием в голосе.
— А как бы вы охарактеризовали "не людей"?
— Как другой вид, в биологическом смысле. То есть, допустим, могут ли обычные люди давать с ними плодовитое потомство?
Ма Хун просмотрела выданные симулятором результаты.
— Пока я вижу список ферментов, чей состав изменился, но как они повлияют в дальнейшем на жизнь организма… думаю, надо скорректировать программу. Результат, скорее всего, будет уже завтра.
Разумеется, для Долорес нашлась отдельная каюта. Мою судьбу решал какой-то тыловик, из-под которого я едва не вышиб стул. Плюнув на него, я вернулся в госпиталь и сказал, что вот-вот мутирую от какого-то излучения — помню только, что оно было синее с желтым отливом и сильно жглось. Ма Хун понимающе покивала и отвела меня в палату через стенку от лаборатории. Там у меня появилось время поразмышлять над предложением эолийцев.
Оно меня и обрадовало и огорчило. Обрадовало то, что им, похоже, неизвестно о ДНК. Они преследовали нас, чтобы нам не достался робот. Их агенты вскрыли сейф, вероятно, для отвода глаз. Неужели робот настолько ценный? Если, допустим, он является вершиной их кибернетической науки, то зачем они запихнули его в "Минититан"?
Огорчило то, что они действительно знают, что мы побывали внутри корабля и забрали робота. Спрятать его гораздо труднее, чем молекулы, которые уже даже нет необходимости прятать. Если эолийцы пронюхают, что робот в гостинице, они разнесут ее, не раздумывая. Я посоветовал Долорес эвакуировать Говарда с роботом в какое-нибудь безопасное место.
Что же делать непосредственно с предложением?
Мне казалось, что соглашаться на него пока еще рано. Галактика взорвется не завтра, и у нас есть время выяснить настоящую ценность робота Кухрума.
50
19.05, Прима
Примерно в это же время (2:15 по-местному) Говард размышлял о событиях предыдущего дня и ночи. Сделка, предложенная эолийцами, показывала, что они не верят в угрозу галактической катастрофы. Они воспринимают его попытку найти "Скаута" как очередную земную блажь, цена которой — простой робот. С другой стороны, есть рассуждения про 5 — 10, про то, что эолийцы готовы уничтожить зонд. Чего же на самом деле они хотят?
Может быть, Кухрум знает ответ?
— Вот ты хочешь назад к хозяевам, — говорил он роботу, — а ведь они были готовы тебя убить. Конечно, ты не понимаешь, что такое смерть. Ты машина, подчиненная алгоритму. Наверное, тебя обучили водить человеческие корабли. ИИ у них, действительно, не блещет… Ты едва не погиб, а мой друг тебя спас. Хотя бы в благодарность, ты должен нам что-нибудь рассказать. Впрочем, что такое благодарность, ты тоже не понимаешь. А что такое сделка, понимаешь? Ответь на мои вопросы, и я соглашусь обменять тебя на "Скаут".
Реплика робота заставила его подскочить на стуле.
— Что такое "Скаут"?
Робот продолжал лежать ничком, но его окуляры были направлены в точности на Говарда.
У него не круговое зрение! Почему он не обратил внимания на это раньше? У роботов уже давно не просто круговое, а сферическое зрение, дававшее полный обзор.
— Нет необходимости скрывать от тебя то, что уже известно твоим хозяевам. "Скаут" это…
И он рассказал ему всю историю "Скаута" с самого начала.
— Почему вы не хотите меня обменять? — спросил робот.
— Честно говоря, я не очень доверяю Аграбх-Охору. Ты его знаешь?
Пауза.
— Нет.
Окуляры смотрели немного в сторону, через мгновение — снова на Говарда.
— Ты странный робот.