Сильная девушка Долорес тащила рюкзак, который был вдвое больше моего. И это понятно: не может же она ходить на операции два раза в одном и том же бронежилете. Сейчас на ней был гражданский костюм, состоявший из свободных брюк цвета хаки и джемпера с эмблемой Всегалактической Боксерской Ассоциации. Перед кассой космопорта она резко затормозила, сделала разворот на месте и шагнула мне навстречу. На всякий случай я скинул рюкзак и прикрыл им свое наиболее уязвимое место.
— Слушайте, — сказала она, — я больше не верю, что нам просто по пути.
— Значит, вы поняли, что я от вас без ума?
— Еще слово, и ваш рюкзак вас не спасет.
— Подумаешь, у меня тоже черный пояс по кройке и шитью.
Я отскочил назад, и ёко-гэри пришелся по оттопыренному карману рюкзака. Пальцы, едва удержавшие рюкзак, заныли.
— Беру свои слова назад. Я вас ненавижу.
— Это уже лучше, — и она направилась к кассам. Держась от нее на расстоянии метра два, я громко сказал:
— У меня предложение. Я сыграю роль вашего мужа. У нас не получается завести детей, и мы вдвоем приехали лечиться. Если вы скажете, что я ваш муж, то никто не обратит внимания на мои синяки, и вам за них ничего не будет. Вы сможете бить меня сколько угодно. Семейное насилие, полиция редко вмешивается. Кроме того, мы сэкономим на гостинице.
Кажется, мне удалось вызвать у нее улыбку.
— Подойдите ближе, а то я вас плохо слышу.
— Еще чего!
— Как вы собираетесь играть роль мужа, если вы только что сказали, что меня ненавидите?
— А в чем противоречие?
— М-да, противоречия действительно нет… — она словно вспомнила что-то из личной жизни.
Я сумел подглядеть, какое место ей досталось, но соседние были заняты, и я взял что поближе.
— Идите хотя бы сбоку, а не сзади.
— Мне так удобнее смотреть. У вас красивая попка.
— Вы же мой муж и вам должно быть все равно.
Довод был резонный, и я пристроился сбоку.
Парацельс — давно умершая планета. В позапрошлом тысячелетии удар большого метеорита привел к тектоническим сдвигам; проснувшись, тысячи вулканов погубили почти все живое.
Что не погубили вулканы, погибло от холода и засухи. Из цветущего сада планета превратилась в пыльный, изъеденный эрозией каменный шар. Оставаясь кислородной, атмосфера была полна ядовитых газов. В подземных водоемах сохранились небольшие запасы воды, нуждавшейся в серьезной очистке. Люди никогда бы здесь не поселились, если бы у планеты не было одного необъяснимого свойства. Считалось (потому что строгих доказательств этому нет), что на Парацельсе многие болезни излечиваются сами собой. Или, по крайней мере, существующие методы лечения идут успешней. Как следствие, на планете разместились сотни медицинских клиник, в большей или меньшей степени шарлатанских. Кроме того, здесь была масса санаториев, оздоровительных центров, салонов красоты и просто гостиниц, в которых лечебная грязная вода шла из-под крана. Зато чистую питьевую воду здесь приходилось покупать за большие деньги. Но бедные люди сюда не ехали.
Мы втиснулись в салон эконом-класса. Нашими спутниками были, в основном, жители планеты или те, кто летел туда по делам. Впрессованные в спинки кресел экраны начали рассказывать о мерах безопасности. Например, нам напомнили, что в потолке над каждым пассажиром есть люк, за которым спрятан респиратор. Он может понадобиться, если челнок совершит вынужденную посадку. Предосторожность эта была излишней, поскольку у каждого в сумке имелся свой респиратор или даже противогаз.
Сосед Долорес отказался поменяться со мной местами. Несколько раз я вставал, чтобы пройтись по проходу и размять ноги. И каждый раз, когда я бросал на нее взгляд, Долорес сосредоточенно утыкалась в экран комлога.
Спустя семь часов после старта в иллюминаторе показался серо-коричневый диск Парацельса. Я отложил путеводитель, и уставился на планету. Почти вся ее поверхность была закрыта плотным слоем облаков. По мере сближения сквозь их разрывы начали проступать рыжие проплешины. Вблизи полюсов были видны ледяные шапки, но они не блестели, как на Земле или моем Фаоне.
Информационный локус планеты обещал плюс три в месте посадки и небольшой дождь с умеренным содержанием вредных кислот. Правда, некоторых людей этот дождь излечивал от запоров, но это как повезет.
Челнок снижался плавно, перегрузка была минимальной, видимость — никакой. Через мокрый иллюминатор я увидел поверхность, когда до нее было не больше трехсот метров. Земля была пористой как вулканическое стекло и одинакового рыжевато-коричневого оттенка. Нас заблаговременно предупредили, что торможение при посадке будет резким, поскольку взлетно-посадочная полоса очень короткая. Челнок задрал нос, коснулся колесами бетонного поля и, почти без пробежки, остановился. Голове не дал оторваться специальный фиксатор.
Как самые неимущие, мы выходили последними.
— Это портит наше прикрытие, — сказал я, — пациенты летят бизнес-классом.
— Прикрытие? Вы собираетесь здесь лечиться?
— Я собираюсь ДЕЛАТЬ ВИД, что собираюсь лечиться.
— Вам это будет непросто. На вас можно пахать и пахать.
— Зато у меня есть партнерша, которая бесплатно рисует такой камуфляж, что здешние врачи будут за меня биться.
— Здешние врачи от моего камуфляжа не лечат.
За этой милой беседой мы дождались нашей очереди на выход. Гибкий, телескопический тоннель вывел нас в здание космопорта. Все обитаемые зоны на Парацельсе были либо под землей, либо под колпаками из стекла и бетона, но чаще это было что-то смешанное. Люди передвигались на монорельсе, реже — по воздуху. Нам с Сильвией подходил монорельс. До "Центра репродукции человека" был один час пути. Поблизости размещался отель "Лоно", в котором мы забронировали места в разных номерах — на предложенный мной временный супружеский пакт Долорес так и не согласилась.
— Мне не нужно прикрытие, — объясняла она, когда мы заняли места в монорельсе, — я официальное лицо, провожу официальное расследование. Клиника должна объяснить мне, кто заплатил ей эти полтора миллиона.
— Спорим, что они отмажутся меньше, чем за минуту? И вы ничего не сможете сделать.
— На что спорим?
— На то, что планом "Б" буду руководить я.
Я всегда умел застать женщину врасплох. Она явно ожидала другого предложения, и заготовленный ею ответ не пригодился.
— Согласна, — ответила она.
Нам нужно было выбрать другой отель. Точнее МНЕ нужно было выбрать другой. Все видимые невооруженным глазом постояльцы "Лона" были дамами. У меня не оставалось другого выхода, как бросить между делом, что я врач и нахожусь здесь в командировке. Управляющий кивнул, мол, так он и думал, и выдал ключ от номера.
Небо затягивали ровные, серые облака. Диск местного солнца освещал долину бестеневым светом. Я разглядел вдали несколько желтых фигурок. Это пациенты вышли на прогулку, для которой им выдали одинаковые прорезиненные плащи с капюшонами. Люди казались жертвами ядерной катастрофы, занятыми поисками уцелевшего пристанища. Впрочем, я был уверен, что в душе каждого из них была своя катастрофа…
Я встретился с Долорес за завтраком, после которого она направлялась в клинику. Ел я один — она сказала, что определенные тесты надо проходить натощак. Ее завтрак состоял из стакана воды и нескольких разноцветных таблеток.
— Что это? — спросил я.
— Витамины. Хотите?
— Спасибо, у меня свои. — И в десятый раз я напомнил: -Будьте осторожны, нас могут ждать. Если поймете, что они были предупреждены, немедленно уходите. У меня на этот случай есть план.
— Когда я вернусь, вы меня с ним ознакомите.
Похоже, она по-прежнему не воспринимала меня всерьез.
Она вежливо подождала, пока я не расправлюсь с омлетом, затем сразу направилась к выходу. Отсюда до "Центра репродукции человека" можно было добраться пешком по подземному тоннелю. Я остался "на связи", то есть пошел бездельничать в номер.
Двуногий робот из белоснежного пластика встретил Долорес в ярко освещенном холле. Кроме очевидного белого, в помещении преобладали осветленные бирюзовые тона. После приветствия робот усадил ее в мягкое кресло, обивка которого напоминала шелк. Ухоженная дама на диване напротив кивнула ей с вежливой улыбкой. Долорес кивнула в ответ и огляделась. В дальнем конце холла, немного в тени, она разглядела еще двух пациенток, обе были молоды — не больше двадцати и выглядели очень скромно на фоне дорогой обстановки. Они молча перелистывали журналы.