– Интересно, товарищ Жуков тоже в конце августа начал слать в свой наркомат телеграммы, озаботившись предстоящей немецко-польской войной. Ты, Лаврентий, проработай этот вопрос поглубже.
– Хорошо, товарищ Сталин. Если Георгию Константиновичу кто-то что-то подсказал, я это выясню.
Берия перелистнул страницу в своей папке и продолжил:
– Когда мы начали анализировать этот временной отрезок, то сначала показалось, что в Польше Самойлов и не выходит за пределы своей компетенции. После того как наши войска встретились с немецкими, его люди остались вроде как не у дел. И чтобы чем-то себя занять, стали помогать комендатуре. Силовое прикрытие при обысках и задержаниях, помощь в допросах —, в общем, помогали как могли. Даже своим транспортом. И что самое интересное, помощь же добровольная, так что отследить и потребовать отчета о перемещениях его бойцов и командиров не представлялось возможным. Да и никому в голову не приходило отчет требовать. Зато все люди Самойлова примелькались и с комендантскими перезнакомились. Да, честно сказать, не только с ними. Моим людям тоже помогали, в чем ни попроси. И гуляли по округе в любое время. Это сейчас я понимаю, что Ямщик нашел идеальное прикрытие для своей деятельности. Если девять человек из десяти постоянно тебе помогают, то разве ты будешь допытываться, что десятый делает. Сейчас у меня картинка сложилась, а тогда, осенью тридцать девятого, когда наш источник сообщил, что Самойлов с доверенными людьми шастает к немцам и проводит там диверсии, в наркомате был шок. Думали, агент или понял что-то не так, или вообще умом тронулся.
– Тут можешь рассказывать покороче, Лаврентий. Мы с тобой это обсуждали.
– Тогда можно только добавить, что диверсиями и убийствами немецких офицеров дело не ограничилось. Еще один слой – это создание агентуры в приграничных районах. Все это, можно сказать, в одиночку и под носом не только у немцев, но и у нас. Да, еще, практически перед самым отъездом в Москву, Самойлов нашел, или, правильнее сказать, завербовал своего первого «эксперта» – актера Малого императорского театра, Геннадия Лютовского. Между прочим, ученика самого Станиславского.
– Зачем ему это? Самойлов что, собрался учить своих бойцов актерскому мастерству?
– Уже учит. Не всех, конечно, а только тех, кого планирует послать за линию фронта в немецкой форме. Мы тоже учим этому своих нелегалов. Меня тут больше удивляет, как это пришло в голову ему. Ведь на тот момент Самойлов был старшим лейтенантом, год как выпустившимся из училища. И там, в Ровно, осталось много вопросов.
– Поясни.
– Пользуясь своими особыми отношениями с комендатурой города, Самойлов имел возможность общаться с задержанными и даже забирать некоторых с собой.
– И комендант это допускал?
– Это было взаимовыгодное сотрудничество. Даже сильно больше в пользу комендачей. Можно сказать, еще одна маленькая агентурная сеть, созданная Самойловым и переданная нашей администрации в городе, но заточенная против националистов и польских непримиримых. Мои сотрудники, работая с архивами, отмечали: было такое впечатление, что работал сыщик с десятилетним стажем и без лишних моральных принципов. Но всплыло это только сейчас, и картина за давностью прошедшего времени очень неполная. Достоверно известно, что Самойлов интересовался работниками театра. Режиссерами, учителями актерского мастерства, постановщиками развлекательных фильмов. Было минимум двое из представителей театрального цеха, которых Ямщик увел с собой. А потом он нашел этого мэтра Лютовского, который от революции сбежал в Варшаву, а от немцев снова к нам в Ровно.
– Какой шустрый артист. Как думаешь, Лаврентий, он не сбежит в третий раз? Теперь для разнообразия, например, в Берлин?
– Не сбежит, мои люди все держат там под контролем. Да и Самойлов очень ответственно, даже скорее параноидально, относится к вопросам безопасности.
Сталин кивнул, соглашаясь.
– А помнишь, Лаврентий, как ты лично с ним познакомился, а потом привел его ко мне?
– Да, любопытная вышла беседа, – Берия позволил себе чуть-чуть улыбнуться, вспоминая.
Разговор вышел занятный, особенно та часть, где старший лейтенант доказывал комиссару государственной безопасности 1-го ранга, что оперативники НКВД не имели никаких шансов взять живыми бойцов его лейтенанта. Опыта работы с таким материалом у них, видите ли, нет. И ведь самое интересное, если и не доказал, то посеял обоснованные сомнения, стервец.
Как он там говорил? «Если к шпиону пришли, он уже проиграл. И остается всего два выбора – успеть покончить с собой или договариваться. Боевая подготовка в лучшем случае базовая. У уголовников цель – вырваться. Подготовка, может быть, и не хуже, однако они профессиональные воры, мошенники, но никак не убийцы. Минус – подорванное здоровье и алкоголь. У некоторых еще наркота. А вот моим бойцам на уровне рефлексов ставится задача: убей противника и не забудь еще проконтролировать. И весь последний год они без роздыха тренируются делать именно это. А Монголия еще и отсеяла самых неумелых да неудачливых. Вот честно, Лаврентий Павлович, готовы ваши волкодавы к такому противнику? А в нашем конкретном случае ситуация еще усугубилась и тем, что ваши люди не провели разведку и профукали фактор внезапности».