– Совершенно. Продолжайте, пожалуйста.
– Джон Фаррингфорд в компании с немецким жокеем Гансом Крамером неосмотрительно посетил в Лондоне несколько эротических шоу, к тому же связанных с сексуальными извращениями. Вскоре этот немец умер, сразу после выступления на международных соревнованиях. Люди, находившиеся поблизости, подтвердили, что перед смертью он отчетливо сказал: "Это Алеша"... – Я сделал паузу. – По непонятным мне причинам возник слух, что, если Фаррингфорд приедет в Москву, то Алеша будет ждать его. Мы расшифровали эти слова в значении: "Алеша причинит Фаррингфорду неприятности". Именно из-за этого слуха принц попросил меня расследовать это дело.
– Я улавливаю вашу мысль, – медленно проговорил генерал.
– Хорошо... Пойдем дальше. – Приступ кашля заставил меня согнуться.
Начиналась такая знакомая мне лихорадка. Сегодня я еще мог справляться с ней, а вот завтра, послезавтра и послепослезавтра – как повезет. Тем не менее я собрался с силами, чтобы выдержать умственное напряжение.
– Оказалось, что я вляпался в здоровую кучу дерьма, – продолжил я.
– Я попросил вас о встрече, потому что наткнулся на террористический заговор, направленный на срыв Олимпийских игр.
Генерал не удивился. Естественно, ведь чтобы уговорить его встретиться со мной, Юрий должен был многое рассказать.
– Только не в Советском Союзе, – бросил он. – У нас нет террористов. И не бывает.
– Боюсь, что все-таки бывают.
– Это невозможно.
– Те, кто поощряет чуму, рискуют ею заразиться, – заметил я.
В ответ на мое вызывающее заявление генерал зловеще напрягся, но тем не менее мы вступили на хорошо знакомую ему территорию. Он не имел права пренебречь опасностью занести заразу в собственный дом.
– Я говорю вам об этом, желая предотвратить возможность несчастья в вашей столице, – сухо заметил я. – Если вы не считаете мое сообщение достойным внимания, я сейчас же уйду.
Тем не менее я не двинулся с места. Генерал тоже. Мы оба молчали. Наконец он сказал:
– Продолжайте, пожалуйста.
– Я думаю, что террористы не русские. Насколько мне известно, их сейчас всего двое. Но мне кажется, что они постоянно живут в Москве... а к Олимпиаде получат подкрепление.
– Кто они?
Я снял очки, посмотрел стекла на свет и снова надел.
– Если вы проверите всех иностранцев, живущих в вашем городе, сказал я, – то наверняка найдете двоих людей двадцати-тридцати лет. У одного из них сильно ушиблено или сломано запястье, а у другого разбито лицо.
Кроме того, у них могут быть и другие травмы. У них желтовато-смуглая кожа, темные глаза и темные курчавые волосы. При необходимости я мог бы опознать их.
– Их имена?
– Не знаю, – мотнул я головой.
– А какие у них могут быть намерения? – спросил генерал, словно сама мысль о террористическом акте казалась ему смешной. – В нашей стране у них не будет возможности захватить заложников.
– Не думаю, что они ставят перед собой такую цель, – ответил я. Захват заложников затрудняется тем, что отнимает много времени. Нужно выставить и обсудить условия. Все это время нужно кормить и террористов, и заложников, обеспечивать физические отправления и еще множество подобных обыденных вещей. Чем дольше тянется операция, тем меньше шансов на успех. Мир устал от этих угроз и реагирует на них все более жестко. Теперь уже не видят смысла выпускать террористов из тюрем ради спасения жизни невинных людей, потому что освобожденные террористы выходят и убивают во много раз больше ни в чем не повинного народа. Я согласен с вами, что массовый киднэппинг ваши товарищи быстро смогли бы пресечь. Но эти люди не собираются никого похищать, они хотят убивать.
На лице генерала нельзя было прочесть никаких эмоций.
– И как же они будут убивать? – спросил он. – Зачем?
– Предположим, – ответил я, – что они убьют, например, лорда Фаррингфорда. Предположим, что после этого они скажут, что если такое-то и такое-то их требование не будет выполнено, умрет французский спортсмен, а может быть, немецкий или американский. Или вся американская команда. Предположим, что они перешли к новой тактике терроризма и вообще не захватывают заложников. Никто не сможет предположить, кто предусмотрен в качестве жертвы, так что потенциальными заложниками окажутся все, прибывшие на Олимпийские игры.
Генерал несколько секунд обдумывал мои слова, но не был ими убежден.
– Теоретически это возможно, – сказал он. – Но для таких действий нужно особое оружие, которого у террористов не может быть. Поэтому убийц очень быстро поймают.
– Их оружие – жидкость, – возразил я. – Чайной ложки вполне достаточно, чтобы убить человека. Ее не нужно пить. Смертельно даже попадание на кожу. И спортсмены-конники подвергаются наибольшей опасности, так как во время конных состязаний участники и зрители наиболее близки друг к другу.
Последовала новая, более длительная пауза. Я не мог представить себе, о чем думает мой собеседник. Но, когда я собрался продолжать, он прервал меня:
– Подобные средства во всех странах составляют государственную тайну и находятся под строжайшей охраной. Вы считаете, что ваши предполагаемые террористы смогут ворваться в секретные лаборатории и похитить какую-нибудь из разработок? – Учтивость тона подчеркивала, насколько невероятной кажется генералу подобная перспектива.