– Благодарим, любопытно, – одобрил Судья.
– И обратите внимание, – добавила Прокурор, – на внушение, что поворот к капитализму якобы невозможен. Так людей убаюкивали, снимали чувство опасности. Если невозможен, то и сопротивляться глупо; спи спокойно, дорогой товарищ…
– Спасибо, абсолютно согласен, – поклонился ей я. – А завершить хочу таким фактом. Едва став генсеком, Горбачев вытащил из Тбилиси и поставил министром иностранных дел Эдуарда Шеварднадзе.
– Великое историческое открытие! – съязвил подсудимый.
Но я не смутился:
– Не все знают, что Горби и Шеви дружили много лет, еще со времен комсомольской работы. Планы у них были общие – потому генсек его выдвинул и включил в свой ближайший круг. Так вот, в 1981 году историк Г. Шарадзе предложил Шеварднадзе купить в США архив грузинского меньшевистского правительства, срок хранения которого истекал в 2000 году. А тот ответил, что к тому времени советской власти в Грузии не будет[53].
Зал ахнул.
– Повторяю: уже в 81-м году ближайший соратник Горбачева знал, что Союз распадется. Следовательно, уже тогда существовал план по развалу, что подтверждает и признание Яковлева. Мне кажется, дальше доказывать умысел нет необходимости.
– Спасибо, истец, – сказал Судья. И все исчезло.
День третий
Империя зла
Ударил гонг, и я опять не понял, как очутился в зале. Те же стены, те же окна, мрак по ту сторону витражей…
Прокурор взяла слово:
– Вчерашнее заседание доказало, что подсудимый рушил страну намеренно. Возражений нет?
Адвокат встал:
– Мой клиент никогда этого и не скрывал.
По залу прокатился ропот, Адвокат постарался его не замечать.
– Дело в том, что это государство следовало уничтожить, поскольку оно являлось империей зла, – сообщил он. – Так что умышленное убийство тоталитарного монстра – величайшее деяние моего подзащитного! И сейчас мы это докажем. Вызываем свидетеля Новодворскую!
Горбачев шепнул ему:
– Может, не надо?
Но было поздно. Она уже вкатилась на кафедру, ничуть не смущаясь – прическа под горшок, два донышка от пивных бутылок, а снизу кусок теста, который забыли испечь. Выражение там было: «какое вы все говно».
Полился ее гнусавый басок:
– Не понимаю, как я вообще оказалась под одной крышей с этим коммунистическим функционером. Он, конечно, развалил этот позорный совок, но сначала сделал в нем максимальную карьеру.
– Валерия Ильинична, не могли бы вы показать нам, почему СССР был империей зла и его следовало разрушить? – задал вопрос Адвокат.
– Если страной правят коммуняки, она империя зла по определению, – уверенно заявила Московская Дева.
Я не сдержался:
– Поясните, пожалуйста: это определение из какого словаря?
Новодворская, разумеется, мою реплику не заметила и гнала дальше:
– Все, кто помнит советскую власть, должны уйти с лица Земли[54] – лишь тогда эта страна начнет нормализовываться.
Ага, «эта страна»… Почему-то либералы именуют Россию исключительно так. Это ярлычок, по которому их сразу можно опознать.
– Всех старше двадцати лет вы предлагаете убить? – невинно спросила Прокурор.
– Я этого не говорила, не приписывайте мне! – возмутилась Новодворская. – Однако какой-нибудь цивилизованный способ массовой эвтаназии помог бы этой стране наконец вырваться из многовекового болота.
– Простите – многовекового? – уточнил я. – Значит, не только в коммуняках поганых дело?
– Разумеется, – не задумываясь ответила свидетель. – Так называемый русский народ – это историческое недоразумение, генетический шлак.
– Почему вы так думаете, можно полюбопытствовать? – вставил Судья.
– Хотя бы потому, что он отвергает либеральную модель. Мы тридцать лет втолковывали этим существам общечеловеческие ценности либерализма и свободы, но большинство русских предпочло остаться тупыми совками.
Зал возмущенно зашумел. Видимо, он состоял в основном из тупых совков.
– Не хотят радоваться, когда их грабят олигархи? Действительно, странно, – очень серьезно покачала головой Прокурор. – Послушайте, а может быть, если большинство не приемлет некую схему, то эта схема неверна?
– Чушь, – отрезала Новодворская. – Если народ не выберет либеральную модель, то либеральная модель будет существовать, а народ не будет[55].