– Но почему? – прошептал он.
– Встать на сторону драконов значит выжить, – ответила она, задыхаясь. – Я должна служить красной повелительнице. Она будет… она будет… – Кровь запекалась на пересохших губах женщины.
– Нет, – сказал Палин. Он поднялся, подошел к стене пещеры и выбрал один из упавших камней, затем возвратился к Темной Чародейке. Ее глаза пылали красным огнем, руки дрожали, она сжимала медальон, который висел на ее шее. Маджере поднял осколок скалы, и тот… глухо ударился о каменный пол пещеры.
Темная Чародейка произнесла короткое заклинание перемещения и исчезла.
Палин упал на колени. Все его тело пронзала невыносимая боль. И это, от руки того, кого он в течение многих лет считал другом. Маг стонал от боли и сознания такого чудовищного предательства. Но даже в такой момент он думал о жене и молился, чтобы с ней не случилось беды.
Его муки не прекращались. Палин закрыл глаза. Кольцо Даламара засверкало яркими красками. Он возвращался в Башню Вайрет.
Глава 19
Великое собрание
Последние лучи заходящего солнца легко касались Окна к Звездам, огромного плато в Кхуре, окрашивая землю в теплый бронзовый цвет. На этом фоне четко вырисовывались профили семи больших драконов, сидящих в круге, образованном из огромных древних камней.
Их массивные тела напоминали красочные горы, каждая из которых не походила на остальные.
Малистрикс сидела в северной части площадки, перед одним из самых больших камней Окна. Позади нее возвышался другой такой же мегалит. Воздух между камнями-близнецами застилала серая дымка, но иногда в просветах можно было увидеть звезды.
Новый лейтенант, крупная самка по имени Холлинтрес, лежала справа от Малис. Слева сидел Келлендрос, ее супруг. Он один мог позволить себе лишь слегка склонять голову, разговаривая с красной владычицей. Гейл лежал в тени Келлендроса, выражая таким положением свое уважение синему повелителю. Малистрикс ясно дала понять Гейлу, что участие в церемонии – великая честь для него, даже большая, чем наследование пустыни Келлендроса и Палантаса.
Другие лейтенанты вместе с несколькими красными драконами, которых Малис хотела отблагодарить за службу, ждали у основания плато с отрядами варваров, хобгоблинов, гоблинов, людоедов, драконидов и Рыцарей Такхизис.
Белый дракон Геллидус сидел напротив Малистрикс и мучился от жары. Его ледяные синие глаза смотрели прямо на нее, наблюдая за каждым жестом, за выражением морды.
Онисаблет тоже наблюдала за поведением Малис, хотя ее огромные черные глаза следили и за другими драконами.
Лишь Бериллинтранокс избегала пристально смотреть в глаза Малис.
Перед каждым драконом были высыпаны сокровища, сверкающие драгоценности, которые некогда составляли казну самых богатых семейств Ансалона, волшебные предметы, светящиеся от магической энергии, артефакты, выторгованные за заложников.
Подарок Геллидуса лежал на самой вершине горы сокровищ: щит из платины в форме полумесяца. Его края мерцали подобно звездам. Как говорили, этот щит выковала сама Лунитари для своего жреца, заключив в него частицы принадлежащей ей луны.
Подарок Берилл был истинной жертвой с ее стороны и представлял собой диск, выточенный из аметиста, который обладал магическими свойствами. Легенда гласила, что много лет назад Боги подарили этот драгоценный камень народу эрдов; если использовать камень должным образом, то с его помощью можно создать лекарство от любой болезни, даже от старости. Аметист лежал на сверкающем щите, который назывался Щитом Гномьих Королей.
Онисаблет удалось заполучить лишь один древний артефакт: меч, называемый Мечом Эльфийской Славы. К этому подарку черная повелительница добавила множество незначительных волшебных вещиц, какими она обладала. Сабл принесла даже подарки своих подданных. Она знала, что под властью Богини-драконицы сможет собрать еще больше сокровищ.
Подношение Келлендроса было наиболее приятным. Как и предполагалось, он назвал Малис королевой своего сердца. На его горке сокровищ лежали два Медальона Веры, которые когда-то носила жрица Мишакаль Золотая Луна. Еще он подарил кристаллические ключи, способные открыть любой замок, – они мерцали в апельсиновом свете заката. Но самым главным подарком было Копье Хумы, за которое Скай заплатил ожогами и болью. Шторм над Ансалоном еще помнил, как долго он лечил обожженную лапу после того, как с Копьем покинул остров Шэлси.
– Когда небо потемнеет и полная луна поднимется на небосклон, окутанная грозовыми облаками, я стану Богиней, – начала Малистрикс. – Ночь объявит рождение на Кринне новой Богини, единственной Богини, которую будет знать этот мир. Я приведу вас к величию, о котором вы могли только мечтать. И никто не остановит нас. Мы завоюем весь Кринн.
– Малистрикс, – сказал Геллидус почтительно и поклонился.
– Темная Королева, – повторили другие.
– Звезды будут свидетелями моего возрождения, – продолжила красная владычица. – Звезды увидят новый Век Драконов! Смерть людям!
В предгорьях, выходящих к плато, Гилтанас задумчиво смотрел на магическую алебарду Дамона Грозного Волка.
– Я полагаю, что ты, Дамон, владеешь оружием намного лучше меня.
Риг нахмурил брови и открыл было рот, чтобы сказать очередную колкость, но остановился, увидев, что Дамон покачал головой.
– Я предпочел бы больше не иметь дела с магическим оружием, – ответил Дамон. Он дотронулся до длинного меча, который висел у него на поясе. – Меня вполне устраивает и этот.
– Я тоже предпочитаю обычный меч, – добавил Гилтанас. – Риг?
Мореход принял алебарду из рук Гилтанаса, хотя у него была сабля, а из-за пояса торчали рукояти дюжины ножей, еще несколько клинков были сунуты за голенища сапог.
– Я предпочел бы использовать Копье Стурма, – сказал он, посмотрев на Дамона. – К сожалению, оно утонуло вместе с «Наковальней Флинта». – Он вздохнул. – Если мы выживем, я обязательно достану это копье.
– С камнями против драконов не пойдешь, – грустно заметила Блистер и взяла в руки два кинжала Рига. – Думаю, что и это нам не поможет.
Фиона, Ворчун, Вейлона и Аша несли мечи и шиты. Все это оружие Палин выковал из артефактов, которые удалось собрать в сокровищнице Башни Вайрет. Оружие сохранило некоторую волшебную силу, но, конечно, не могло сравниться с магической алебардой, хотя прорезать толстую шкуру драконов все равно было в состоянии.
Палин выглядел больным, а без волос еще и древним стариком, хотя ему было всего лишь слегка за пятьдесят, однако его глаза искрились от предвкушения битвы. На пальце мага мерцало Кольцо Даламара. Палин намеревался отправить Ашу обратно в Башню, зная, что на этом плато место лишь обученным воинам, но, посмотрев в ее золотые глаза, не увидел там ничего, кроме решимости принять участие в сражении. Эта решимость была особенно горячей после того, как он рассказал о произошедшем у Привала Ариакана. Магу пришлось уступить, он решил, что сражаться они будут вместе и, если такова судьба, вместе умрут на поле боя. Аша уже сталкивалась лицом к лицу с Хаосом в Бездне и теперь не могла оставаться в стороне от сражения, которое будет играть решающую роль в определении судьбы Кринна.
Палину было жаль, что Алин не присоединился к ним. Он никак не мог связаться с сыном с того дня, как тот оставил Башню и отправился в путешествие с золотым драконом. Однако маг знал, что добрые драконы стягивают свои силы и должны присоединиться к битве. «Рыцари Соламнии тоже собирались принять участие в сражении. Может быть, Алин сейчас среди них», – думал Палин.
Ферил не снимала с головы Корону Потоков, заявив Палину, что ни в каком другом оружии она не нуждается.
У эльфийки уже была возможность продемонстрировать возможности артефакта: когда в Балифоре Рыцари Такхизис не давали им сойти на берег, она просто утопила почти всех. Кроме того, Ферил использовала Корону, чтобы увеличить магическую силу своих заклинаний.