Таща на себе деревянное ведёрко, мальчик шёл, загребая ногами горячий песок. Он ещё помнил, что не всегда деревня была такой. Когда-то они с отцом вместе ходили на огромную, просто нескончаемую прямо до горизонта пашню. Все деревенские работали на ней день и ночь, не покладая рук. Утик хотел, чтобы отец научил его так же работать серпом, но тот только злился, говоря, что такому слабоумному нечего держать острый серп в руках, только без пальцев останется или другого кого покалечит.
Утик вытер пот со лба, со злостью дёрнул ведро, больно ударившее его по ногам. Он не понимал, почему все вокруг считали его дураком. Да, Утик не мог так быстро считать монетки, как это делал старший брат, а вместо этого мог часами таращиться на летающих птиц. Но ведь они были такими красивыми и так звонко пели…
Но за это он постоянно получал затрещины от отца и прозвище слабоумного и бесполезного.
Утику оставалось пройти всего немного, и он оказался бы за пределами деревни, как вдруг раздалось громкое гиканье, и на дорогу выехали лошади. Бароны, что сидели верхом, с весёлыми криками гнали кнутами бедную собаку, которая петляла по дороге, путаясь спастись от кнутов и копыт одновременно.
Утик бросил ведро и прыгнул в канаву, падая ничком и закрывая голову руками. От ужаса в животе похолодело, стоило только представить, что барон его заметит и сотворит то же, что и с бедной незнакомой девушкой. Сцепив зубы, мальчик мысленно взмолился Акиме, прося сделать так, чтобы сын владельца земель посмотрел в другую сторону от лысой, почти ничем не прикрытой канавы. Пыльная одежда скрывала мальчика, но всё же не прятал полностью. Ему оставалось только ждать.
Несчастная собака с визгом пролетела мимо, а за ней и два всадника. Утик дрожал всем телом, и даже глаз не открыл, пока крики не удалились и не затихли вдали. Только тогда он кое-как на неверных ногах приподнялся, затравленно огляделся, но никого рядом не увидел. На четвереньках обшарив канаву, нашёл брошенное ведро, прижал его к груди, как последнее спасение.
— Акима… — только и смог прошептать он вслух непослушными губами.
Дрожащие ноги плохо слушались, поэтому до колодца Утик смог добраться только в сумерках. Подчиняясь странному порыву, прежде чем возиться с колодцем, мальчик нашёл несколько камешков и сложил из них домик. После чего соединил руки в молитвенном жесте, вознося хвалебную песнь. Текст был традиционным, только на этот раз вместо упоминания четвёрки старших богов, Утик назвал лишь одно имя. Это было страшным святотатством, и отец точно не похвалил бы за такое, но его здесь не было.
И всё-таки, как бы ни дрожали руки, необходимо было набрать воды. При недостатке света было очень страшно крепить ведёрко к крюку. Мальчик не доставал до перекладины, поэтому пришлось найти небольшое полешко, которое обычно всегда стояло рядом, но сейчас почему-то было отброшено на добрых пару метров.
Крутить нещадно скрипящую перекладину колодца в сгущающихся сумерках совсем не хотелось, но между страхом быть съеденным прибившимся к селению хищником, и ужасом от того, что сделает с ним отец, прейди он без воды, Утик выбрал смириться с первым.
Жилы на худых руках вздулись, когда мальчик закрутил перекладину, сил не хватало, но Утик сжал зубы, упрямо продолжая стараться. Вскоре, ещё через несколько витков, наконец раздался удар ведёрка о воду. У Утика никогда не получалось так ловко, как у старшего брата, зачерпнуть воды, при этом не доставая до дна почти высохшего колодца. Мальчик подождал немного и принялся крутить в противоположную сторону, возвращая ведро.
Утик взмок, пот противно скользил по спине, холодя кожу в сумеречном остывающем воздухе. Руки дрожали и грозились выпустить перекладину, но этого никак нельзя было допустить, иначе пришлось бы всё начинать с начала. Вот наконец показалось ведро, Утик закрепил перекладину и еле гнущимися пальцами снял ведёрко.
Вытер мокрый лоб рукой, посмотрел на набранную жидкость, пытаясь в темноте разглядеть, сколько именно там воды, а сколько осевшей грязи.
И вдруг прямо с водной глади на него глянули два светящихся глаза. Утик отшатнулся, запнулся за камень и шлёпнулся на землю, больно отбивая копчик, во все глаза таращась на ведро. Но из него, вопреки ожиданиям, ничего не вылазило. Тогда, набравшись смелости, мальчик на четвереньках подполз к ведерку, коротко глянул в него и тут же отпрянул. И снова не произошло ничего страшного. Утик рискнул вновь заглянуть в ведро. И на этот раз разглядел там не только глаза, но и знакомые очертания лица богини, которую видел сегодня.