Она смотрела в пространство, потирала руки от прохладного ветра. Дилан не успел придумать извинение, как уже шагал к ней.
– Нив! – позвал он, подбегая к ней, но она не повернула голову. – Эй… – он замер, пустота между ними была почти осязаемой. – Малыш, прости. Ты все время тут была?
Она подняла голову со стеклянными глазами.
– Где ты был?
Дилан вздохнул и прислонился к машине.
– Я видел… – он кашлянул, – кошелек пропал. И этот клоун – чудак в маске клоуна… Я решил, что это он украл мой кошелек, так что…
– Ладно, – тихо сказала Нив, разумом она была не здесь.
Дилан выдохнул носом.
– Ты вернул кошелек? – спросила она.
– Ага, – сказал он. – Поймал его и вытащил из кармана, – соврал он. – А потом какой–то идиот схватил меня и вызвал охрану. Они меня продержали.
– Два часа?
Плечи Дилана опустились.
– Ну… они хотели допросить меня и о случае с аттракционом. Я ведь убежал сразу после того, как нас опустили.
Нив продолжала смотреть в пустоту.
– Эй, – Дилан обвил ее руками и поцеловал в висок. Нежно, но заметно. – Давай я отвезу тебя домой, ладно? – прошептал он.
Нив слабо кивнула, а потом ускользнула от Дилана и капота его машины. Она прошла к другой стороне и открыла пассажирскую дверь. Ее голова скрылась под крышей, и Дилан заметил клоуна за ней, он стоял между деревьев, обрамляющих парковку.
Он смотрел, подумывая о погоне, но клоун провел большим пальцем по шее, заставляя Дилана задаться вопросом, стоило ли по своей воле идти туда, где могла быть смертельная ловушка. И он не мог снова бросить Нив позади.
И он забрался в машину и уехал подальше от этого гиблого места.
Дилан подъехал с неохотой к дому Нив.
– Вот и приехали, – сказал он и понял, что это первые звуки, произнесенные ими после того, как они покинули парковку.
– Спасибо, что подвез, – сказала Нив все еще отстраненно.
– Хотел бы и я так сказать, – Дилан подмигнул, чтобы разбавить напряжение, но Нив едва заметила. – Поговори со мной, – сказал он уже серьезнее.
Нив опустила голову, черные волосы закрыли ее лицо.
– Я просто… – она покачала головой, – я думала, если смогу такое преодолеть, смогу перешагнуть свои тревоги. Знаешь? Не быть такой, какой диктуют прописанные таблетки, – она прижала ладонь к лицу. – И я чуть нас не убила.
– Эй, – Дилан повернулся на сидении и заправил волосы ей за ухо. Он провел пальцами по щеке Нив, продолжил обводить силуэт до мочки уха. Впервые за сегодня он заметил ее серьгу: половинку наутилуса, похожего на толстую 6, спираль с сегментами, уменьшающимися к центру.
При виде этого сочувственная улыбка пропала с лица Дилана, он смотрел на серьгу Нив с пустым выражением лица, скрывая ужас.
«Не может быть, – подумал он, глядя на серьгу Нив. На спираль. – Нет, не может быть».
Нив посмотрела на него, поворот головы скрыл серьгу за ее волосами цвета оникса. И Дилан смотрел на нее, не находя силы скрасить выражение лица.
– Ты злишься? – спросила она.
Дилан отклонился немного и сглотнул. Его дыхание застревало в груди, так что он просто улыбнулся и покачал головой.
Она не поверила, судя по смеси стыда и печали на лице Нив.
– Мне, кхм… – Дилан посмотрел на дорогу. – Мне еще на семейный ужин.
– О. Точно, – Нив посмотрела на время на доске приборов, но не упомянула ничего о том, как поздно уже было. – Верно, – она открыла дверь и вышла из машины.
– Эй… – Дилан заставил ее этим склониться, карие глаза были большими от опасений. – Только ты… – «запри двери? Ей не нужно это говорить. Будь осторожна? Она спросит, почему». – Спасибо за сегодня.
Нив мило улыбнулась ему, но глаза остались серьезными.
– Я тебя люблю, – сказала она и закрыла дверь раньше, чем он ответил тем же.
Глава 16
Танатос
Дилан ворвался в свой кабинет, схватил фломастер со стола и пошел к стене, на которой тренировался успокаивать боль. Он посмотрел на пустую стену, а потом провел черную линию от смежной стены до дверной рамы. Он сверился со своими записями и начал проставлять даты, чтобы выстроить сны по порядку.
Закончив, он отошел от стены, чтобы рассмотреть лучше. Сны были рассеянны. Большие бреши на линии отмечали время, когда он был на таблетках.
Он прищурился. Он точно…
Его глаза расширились от мелькнувшей идеи. Он схватил со стола фломастер и прошел к линии с датами. В этот раз он отметил даты событий, которые предсказали его сны.
Его сердце билось все быстрее с каждой датой. Он работал так слева направо, с раннего детства до сегодня, а потом снова отошел от стены.
– О боже… – в ужасе пробормотал он.
«Числа Фибоначчи».
Он выронил фломастер на пол, его ладонь взлетела к волосам. Он стоял и смотрел на нечто такое очевидное, что он поражался, как упускал это все время.
Он ошибался. Ответ был не в содержимом снов. Он был скрыт в их появлении. В их частоте.
Он прошел к столу и посмотрел на числа Фибоначчи, чтобы подтвердить подозрения:
Числа Фибоначчи:
Каждое последующее число равно сумме двух предыдущих:
1 + 2 = 3
2 + 3 = 5
3 + 5 = 8
5 + 8 = 13
И так далее...
Дилан прищурился.
«Расширяется, как река».
Он вспомнил занятия миссис Колфилд, когда она показывала всем раковину наутилуса, как на серьге Нив – последовательность дает спираль. Жирная 6 появлялась в природе снова и снова. Как изгиб мочки уха человека. Или ураган. Или даже галактики!
Дилан посмотрел на красные метки на своей линии. Пространство между ними все сокращалось, пока он смотрел слева направо. И если это нарисовать…
Он представил, как смотрит на винтовую лестницу сверху. Нижний этаж был таким далеким, не больше монеты. Но Дилан как–то видел черно–белую плитку на полу в шахматном стиле, и алая кровь разливалась под ним.
«Спираль идет вниз, – подумал он, дрожащие руки закрыли рот. – Это обратный отсчет».
Он это не заметил.
Он не замечал очевидное, потому что ему не хватало информации. Потому что он тратил ценное время на простое решение.
А теперь было слишком поздно.
– Обратный отсчет… – пробормотал он, его руки упали на колени. Если сны связаны с последовательностью Фибоначчи, то у него осталось всего два дня до конца этой последовательности. Только два дня до центра спирали.
Он вдруг вспомнил повторившийся кошмар, и его кожа ощутила волдыри и жар огня.
Он встал, пробежал мимо стены, у которой раньше подавлял боль, ведь она была теперь исписана датами, предвещающими его конец.
Его фантомная боль вспыхнула, он сосредоточился на двери в коридоре. Но, как бы он ни пытался, он не мог мысленно погасить дом, который представил горящим. Огонь разгорался, и боль становилась сильнее.
Он застонал и побежал в ванную рядом с его спальней.
Он снова заметил сияние в глазах. Дьявольское сияние, которое становилось ярче от его боли.
Он схватился за край рукомойника, склонился и зажмурился. Он пытался подчинить боль, но мысли были слишком рассеянными. Он открыл глаза, посмотрел на жуткое отражение и ударил по зеркалу, разбивая его.
Осколки, отражая все, полетели в рукомойник.
На пол.
На его проклятую жизнь.
Он отпрянул, стена удержала его от падения. Он опустился на пол с кровоточащими костяшками. Он закрыл ладонью глаза, поглощающая боль пустила в нем корни.
А потом он посерьезнел от внезапного осознания.
Он склонился и схватил осколок зеркала. Он поднял его и посмотрел в него, сияние в глазах почти пропало. Он бросил осколок и вспомнил сон с крышей конференц–центра. Он вспомнил, как Ромер держал его лицо руками, заглядывал в глаза и кричал: «Станьте зелеными! Станьте зелеными!».