«Ее тут нет!» – он смотрел в могилу, но тянулся лишь в темную пустоту.
Он поднял голову среди облака белых семян одуванчиков, которые поднял при беге.
«Она у него», – он стиснул зубы от мысли о Жнеце и вскочил на ноги. Но его плеча коснулись.
– ПРОЧЬ, – он замахнулся и чуть не попал по цели.
– Эй… – морщинистые ладони старика поднялись в воздух в жесте мира. – Вам нужно уйти, – подчеркнул он последнее слово, – или я вызываю полицию.
Тяжело дыша, Дилан начал пятиться, но вздрогнул от ощущения, словно оказался на краю утеса.
Старик схватил его за руку и удерживал на месте. И Дилан вдруг увидел лица дюжины незнакомцев, глядящих на него.
«Церемония», – понял он, темная вуаль кошмара начала подниматься.
Старик потащил его от края могилы, но Дилан от стыда попятился и бросился к главному входу на кладбище.
Он врезался в кого–то, выходя из ворот, но даже не оглянулся, а продолжил идти.
Как только он забрался в машину, он прижал ладонь к пульсирующему лбу. Боль и паника крутили его внутренности, и он выдавил стон и согнулся пополам. Он впился в руль обеими руками, прижался к нему лбом и сдвинутыми бровями.
Тяжело дыша, он поднял голову и повернул зеркало в машине. Он посмотрел на свое отражение и увидел, что его глаза сияют тем же янтарным светом.
Как глаза Жнеца.
«Я – это он? – задумался он. – Я – Жнец?».
Ему нужно было убираться отсюда, убираться, пока поведение на кладбище не добавилось к длинному списку его странных поступков.
Глава 20
Валентность
Дилан направлялся по широкой дороге к дому отца. Все кусочки разбитого сознания были сосредоточены на том, чтобы не отключиться за рулем.
«Все будет хорошо», – убеждал он себя, проезжая престижный район по соседству, где в холодных сумерках сияли огни цвета шампанского.
В двадцати футах от поместья отца он ударил по тормозам. Дилан закрыл глаза, терпя гудки машин за ним, и ждал, пока это пройдет.
Он отклонил голову на подголовник, пару раз неглубоко вдохнул. Чудо, что он добрался целым, когда создавалось впечатление, что тело разваливалось.
Он смотрел на зеркало заднего вида, а потом поехал задним ходом на парковку отца. Он выключил двигатель и вышел, захлопнул дверь и прислонился к машине на скрещенные руки. Он судорожно выдохнул в рукав шерстяного пальто, оттолкнулся и пошел к двери.
Он ввел код в систему охраны и прошел в дом. Отца не было видно в гостиной или на кухне. Но нечто, по звукам похожее на жаркий спор, доносилось из западного крыла дома.
Голоса становились громче, пока Дилан шел по тусклому коридору к кабинету отца. Голоса точно принадлежали Алексу и его отцу.
Лента света на полу показала, что дверь приоткрыта. И он замер за стеной, чтобы его не было видно, но все было слышно.
– Ты пьян, – сказал Алекс.
– Вот и нет, Эйнштейн, – отозвался отец.
Дилан отклонился к стене и придвинулся к углу, выглянул из–за него. Брешь была достаточно широкой, чтобы он видел отца, который пил, казалось, из бутылки скотча.
– Маркус… – эбонитовая рука Алекса появилась в поле зрения, он потянулся за бутылкой в руке Холта. Но его попытка не удалась, когда Холт отдернул руку, словно упрямый ребенок. – Маркус, тебе уже хватит.
– Хватит…? – неровный смешок сорвался с губ Холта. – Хватит, – кивнул он себе и сделал еще глоток из бутылки.
– Маркус.
Холт опустил бутылку и попал по углу стола. Разбил ее.
– Боже, Маркус! – Алекс бросился и забрал что–то, похожее на фотографии, со стола. Он вытащил платок из кармана и принялся вытирать их.
– О, какая разница…? – Холт скривился, потерял равновесие и упал глубже в кресло.
Он засмеялся.
Алекс зажал переносицу, а потом разложил фотографии на столе.
– Добро наказуемо! – Холт поднял разбитую бутылку в кулаке, а потом опустил руку, и она свесилась с края кресла.
– Ты будешь делать так каждый год? – Алекс повернулся к нему.
– Не суди меня, – Холт бросил бутылку на пол и указал на Алекса, а потом опустил ладонь на колени.
– Я просто переживаю о…
– Ты понятия не имеешь, каково мне.
– Я тебя не осуждаю, Маркус.
– Конечно, – понимающе кивнул Холт. – Ты думаешь, наука – это пустяки, – он оскалился.
– Ты пьян…
– Иди ты! – выдавил Холт, дыша уже тяжелее.
Алекс заговорил, не скрывая раздражения:
– Я пытался тебя предупредить, но ты…
– Я. Пытался. ПОМОЧЬ ему! – выпалил Холт между тяжелыми вдохами. – Я сделал все, о чем мог подумать! Все!
– Нельзя и дальше винить его! – Алекс в гневе вскинул руки. – Ты думаешь, он хотел убить свою мать?!
Сердце Дилана рухнуло в живот. Он смотрел на лицо отца, на боль в его огромных глазах.
– Тогда кого мне винить? А?
Алекс отвел взгляд и потирал лоб.
– Нет, прошу, – настаивал Холт. – Просвети меня, о мудрейший. Скажи. Что мне делать?
– Выпустить гнев? Перерасти его?
– Перерасти… – Холт зажал рот, словно заглушал свой ошеломленный смех. – Отпустить? Тебя там не было? Ты не видел, сколько крови…
– Да, Маркус, – прервал его Алекс. – Я думаю, тебе нужно это оставить.
Холт встал на ноги, но потерял равновесие, и Алекс помог ему удержаться.
– Думаю, тебе пора спать, – предложил Алекс намного мягче.
Холт сжал плечо Алекса.
– Ты бы смог? – спросил он голосом, что вот–вот мог сломаться. – Ты бы смог забыть, когда все красивое в мире напоминает о ней? А? Когда в каждый миг, когда остаешься один… – он сдавленно всхлипнул и расплакался.
– Маркус…
– Роза без шипов, – Холт тряс Алекса за плечи, словно пытался донести до него смысл. Его колени подкосились под ним, и его вес заставил Алекса помочь ему опуститься на пол. – Он все у меня забрал, – он посмотрел на Алекса, слезы лились по покрасневшим щекам. – Я оболочка, Алекс… – всхлипывал он. – Я – оболочка!
«Оболочка», – Дилан уходил, сломленный голос отца разносился эхом в голове.
Глава 21
Накликанная беда
Дилан укрылся в домике у бассейна. Он захлопнул дверь за собой и прошел в гостиную. Пальцы ног и рук дрожали, всю энергию из его вялых рук высосали. Он слонялся, пытаясь выгнать вопли отца из головы, пока громкое тиканье настенных часов не заглушило остальные звуки.
Он повернулся и понял, что услышал не часы, а щелканье большого крутящегося колеса. Колесо было разделено на сектора черного, белого и красного цвета – как в казино.
«Это не настоящее. Такого не может быть, – он смотрел на кружение колеса и вдруг заметил написанные золотом имя Нив на черных секциях, а Ромера – на белых. Его имя было на красных участках. – Рулетка».
Он охнул, а колесо замедлялось, щелкало, задевая стрелку. Щелк. Щелк. Щелк.
Тик. Тик. Тик.
Отсчет до конца. Спираль.
Сегодня этот день. Когда кончится последовательность.
Время растягивалось между каждым щелчком, играя с его разумом. На кого укажет стрелка. На его имя? На Ромера? Или…
«Нет…» – он растерялся на миг. Стрелка собиралась выбрать Нив, но он схватился за нее и потянул, чтобы указатель упал на него.
Центр колеса открылся, там оказалось дуло пистолета. Он щелкнул, заряжаясь, и голова Дилана отлетела, пуля попала в его череп. Она прошла сквозь, вылетела из его головы, расплескивая кровь на стену за ним.
Он должен был угадать это. Но он не потерял сознание, а стоял, и невообразимая боль пронзала голову.
А потом он вдруг перестал все ощущать.
Он развернулся и посмотрел на алые брызги на стене, дрожащая рука коснулась раны в голове.