В конце концов придя к выводу, что единственные настоящие сокровища, имеющие значение, хранятся у него в голове, он набил дорожную сумку запасными носками, продуктами быстрого приготовления и бутылками с водой. Последний раз окинув взором уютную комнату, он включил систему самоуничтожения и вышел за дверь, не побеспокоившись ее запереть.
Он подискутировал сам с собой на тему, пройти пешком или проехать полмили до ВА-123. В конце концов он решил проехать. Машин на дорогах могло быть уже мало, а даже если и нет, любая экономия энергии имеет значение. Он вскинул сумку на плечо и зашагал было к своему «бьюику» последней модели, но замер на месте, когда темного цвета «Сабурбан» с погашенными огнями появился из темноты и остановился перед его домом.
Он на мгновение задумался, не было ли чего криминального в доме или на нем самом, но быстро решил, что нет, и так же быстро решил, что это, вероятно, не имеет значения для его посетителей. Он напрягся в ожидании того, что должно произойти, и почти не вздрогнул, когда задняя дверца распахнулась, открыв взору индоя Аэлоола и Поля де Жардена, освещенных плафоном салона.
— Залезайте, — отрывисто произнес Поль. Из его облика исчезли все следы щегольского дилетанта.
О’Рейли на мгновение взвесил ситуацию — это могла быть обычная ловушка, — затем поспешил к микроавтобусу.
— То, что вы едете на танке, еще не означает, что вы не застрянете в пробках.
Крепко сложенный водитель тронул с места, не ожидая команды, и направился в сторону от ВА-123.
— Мы сделали приготовления, — сказал индой. — Корабль-неведимка химмитов подберет нас на Берки-Ран.
— Есть еще одна проблема, — сказал де Жарден, мотнул подбородком в сторону индоя и отвернулся посмотреть в окно. В большой сумке у его ног могло находиться только оружие, и О’Рейли легонько улыбнулся. Ты можешь забрать мальчика из DGSE [74], но ты никогда не сможешь убрать DGSE из мальчика. Рука за бортом изысканного костюма из бутика «Савилль Роу» сжимала, несомненно, какое-нибудь смертоносное французское железо.
— Действительно, — продолжил маленький индои. — Мы перехватили приказ о ликвидации из офиса тира Дол Рона.
— Перехватили? — изумленно переспросил иезуит.
— «Бэйн Сидхе» очень древнее общество и очень широко представлено среди индоев, — заявил миниатюрный инопланетянин. Его лицо, похожее на мордочку летучей мыши, сморщилось весьма сложным образом. Хотя О’Рейли и был ученым, это выражение он не брался расшифровать. Оно казалось на четверть состоявшим из удовлетворения и на три четверти — из раздражения. — Наша неэффективность при прямых действиях проистекает во многом из того же источника, что и у дарелов. И наш ответ всегда являлся отражением их ответа: пусть грязную работу выполняют люди.
Бывший агент DGSE фыркнул:
— Что отнюдь нас не красит.
— Я отдаю себе отчет, что различие часто не в методах достижения, а в самой цели, — с неудовольствием признал О’Рейли. — Однако какое отношение приказ о ликвидации имеет к нам? Он касается члена «Сосьете»? Или кого-то из Франклинов?
— Нет, — признал индои с еще одной гримасой. — Затронутая личность не осведомлена о действиях обществ. Однако «Бэйн Сидхе» находится в долгу у этой личности. Более того, мы верим, что эта личность может представлять сильный дестабилизирующий фактор для дарелов.
— Одна личность не стоит того, чтобы рисковать «Сосьете», — окончательным тоном заявил монсиньор.
— В нормальных обстоятельствах — нет. Однако эта личность неоднократно демонстрировала черты, которые выводят ее за пределы нормы. И «Бэйн Сидхе» просит об этом. Мы оказали «Сосьете» большую помощь. Это пустяк по сравнению с тем, что мы сделали для «Сосьете»!
— Как насчет вас, Поль?
— Все наши команды Марион находят в данный момент на северо-востоке. Иначе мы взяли бы это на себя.
— Итак, вы считаете, это стоит риска. В чем вам нужна помощь? — настороженно спросил иезуит.
— Нам нужна Команда Коньерс.
Монсеньор тонко улыбнулся и постарался не выразить на лице удивление. Он чертовски сильно надеялся, что дарелы не внедрились так глубоко в Матерь Церковь.
Монах в рясе стоял на коленях в ухоженном винограднике и старательно пробовал виноград, улавливая самые мельчайшие нюансы. Урожай придется вскоре собирать, или его может вообще не быть. В винограде не хватало последней чуточки сладости, но ее недостаток может оказаться и к лучшему. Несомненно, вину столь горькой поры не следует быть сладким.
Ласковый ночной ветерок успокаивал душу. Ночь была все такой же, даже когда рушился весь окружающий мир. Приют ночи не изменился.
Он поднялся на ноги с грацией танцора, когда к нему подошел один из старших братьев. Старший брат жестом велел следовать за ним и направился к одному из внешних зданий монастыря, не произнося ни слова. Монах увидел, что собираются и другие, и понял, что это должен быть специальный вызов. Войдя в здание, старший брат свернул в сторону.
Помощник аббата удалится в свою келью и будет беспрестанно молиться, пока команда не вернется. Он вспоминал свои собственные дни в команде и боялся, что многих не будет на следующей вечерней молитве. Вызов «Сосьете» часто был смертным приговором. Они чем-то напоминали французский Иностранный Легион; для «Сосьете» имела значение только задача, и черт с ними, с потерями. Для бенедиктинцев важность имели ритуал и искусство. Вот почему, вопреки распространенному мифу, специальный отряд католической церкви состоял не из иезуитов. Шао-Линь вовсе не обладал монополией, как там думали.
Монах прочитал инструкцию в красном «боевом» свете, пока его облаченные в черное и серое братья собирали инструменты своего искусства. Задание было сложным, но не чрезмерно. Самым серьезным вопросом было время. И, конечно, выезд на задание без связи и с ограниченными разведданными.
Особым разрешением монахам дозволялось говорить во время инструктажа. Однако вопросов не было. Они взяли свое снаряжение, переоделись и загрузились в микроавтобусы с погашенными огнями, не произнеся ни слова.
О’Нил пристально смотрел на своего оппонента по другую сторону тускло освещенного зеленого пространства. Следующий ход решит исход противоборства. Ставки были высоки, но Майкл О’Нил-старший бывал и в более трудных положениях. Всегда есть выход, если как следует поломать голову над ситуацией и действовать точно и жестко. Но обычно карты у него были лучше.
— Ставлю пять, — сказала Кэлли.
— Открываем.
— Две пары, короли старшие.
— Черт! — сказал Папа О’Нил, бросая карты вниз. Жалкая пара тузов на столе словно насмехалась над его неспособностью выиграть простую партию в покер у восьмилетней пацанки. Было уже далеко за полночь, и ему уже давно следовало уложить ее в постель. Но ввиду поступавших с мест сражения новостей и когда ее отец на пути к фронту, Майк-старший решил дождаться, пока она заснет сама. До сих пор она показывала выносливость профессионального игрока.
— Еще одна такая партия, и ты будешь мыть посуду целый месяц, — засмеялась Кэлли.
— Да уж, ну… — Он попытался придумать находчивый ответ, но сдался. Что он мог сказать?
Запищал пейджер, и О’Нил снял его с пояса. Прибор был подключен к сенсорам владения, а не к телефону. Если Майку-старшему больше шестидесяти, это еще не значит, что он не может пользоваться современными технологиями. Пейджер показывал, что к ним посетитель. Сначала датчики движения, затем датчики металла обнаружили движение на длинной дороге, ведущей к ферме. Однако прибор, следящий за подпространственными передачами, молчал.
Значит, не послины. Может быть, это шериф едет удостовериться, что он не гонит самогон. Или хотя бы гонит не в доме, где он может быть найден и породит неловкое положение. Лучше не предлагать ему отведать из последней партии. Хотя так поздно ночью все это имело мало смысла или вовсе не имело.