— Одна половина решит, что вы заврались, а вторая захлебнется желчью! — недовольно буркнул Триггер, Кречет коротко кивнул, давая понять, что согласен с мнением напарника, а Закат покосился на центральный экран, на котором застыл последний кадр просмотренного ролика, и повернулся ко мне:
— А ведь вы, по сути, в безвыходной ситуации! Информация о том, что этот бой имел место быть, уже разошлась достаточно широко, а значит, вы не сможете отмолчаться. Отставных военных пилотов, которых можно назначить героями и чье появление в Штатах не требуется легендировать, в вашем окружении всего двое. А еще на вас наверняка давят сверху и требуют результатов…
— Результатов не требуют, а в остальном все верно… — подтвердил я.
— А почему бы не выставить на первый план пилота борта, на котором Еремеев прилетел в Штаты? — спросил Череп, которому очень не нравилось наше предложение. — Он ведь попал в специальный авиаотряд «Россия» не за красивые глазки и не по блату!
Зима недовольно фыркнула:
— Игорь, не тупи: в этот момент он должен был готовить свой борт к вылету, а значит, намозолил глаза и уши не одному десятку человек!
— Никакой подготовки к вылету не было! — угрюмо буркнул я. — Уроды, захватившие конвертопланы, подкупили командира группы сопровождения. Именно он помог им зайти в самолет, поучаствовал в расстреле экипажа, сотрудников ФСО и двух офицеров АНБ, отправлял сообщения на телефон Виктора Викторовича и, в конечном итоге, сдох в пламени взрыва.
Реакция народа на этот кусочек информации тоже оказалась непечатной. Но мой слух практически не царапнула: я видел видеосъемку с места бойни и читал отчет экспертов, работавших на месте, поэтому люто ненавидел ублюдка, всадившего пулю в голову подчиненному, с которым дружил семьями, а потом завалившего еще троих!
Пока я воевал со своими же эмоциями, Берестов успел принять решение:
— Суть проблемы понял. Роль героя отыграю, как следует. Ее описание имеется?
В отличие от него, Черепанов все еще колебался:
— А какие гарантии, что Заката не сделают крайним?
— Фотография уже заполненного наградного листа на орден Мужества, в котором предельно подробно описывается совершенный подвиг, устроит?
Тут командир экипажа «Гольфстрима» встал на дыбы:
— Так, не понял! Меня что, наградят за чужие заслуги⁈
— Не шуми, наградят нас обоих… — усмехнулась Анька. — Только тебя официально, а меня — закрытым указом. Кстати, не первый раз…
…Последние фрагменты к «почти готовому ролику» мы снимали почти час — Закат, загримированный Кнопкой, торговал лицом перед внутренней камерой нужного «Гнева», устало выбрался из машины в ангар, освещенный по самому минимуму, в сердцах бил кулаком по стене одного из лифтов и так далее, но делал это «недостаточно убедительно». Трудно сказать, почему, но Берестов не сдавался и по-настоящему старался следовать ценным указаниям Голиковой и Рыжовой. В результате в какой-то момент он, вроде как, «перевоплотился», и удовлетворенные девчонки, быстренько добив два последних фрагмента, заявили, что можно возвращаться в центр управления.
Там герою поневоле тоже досталось. Хотя и в другом ключе. Но пойманный кураж никуда не делся, так что «нужного эмоционального наполнения» большей части отдельных фраз и двух из трех коротеньких монологов пилот добился всего со второго раза. Да, с одним из предложений пришлось помучиться, но в конечном итоге небольшой творческий коллектив доконал и его. А потом наступило время для священнодействия — Голикова с Рыжовой выставили нас из ЦУ, заблокировали двери изнутри и потерялись во времени. Зато итоговый результат их трудов шарахнул по нашим сознаниям, как акцентированный апперкот супертяжа, прилетевший в самый центр открытого подбородка: мы просмотрели восьмиминутный ролик на одном дыхании, а после того, как он закончился, бездумно уставились в погасший экран. Вспоминая то угольно-черный корпус вражеского конвертоплана, неотвратимо наползающий на наш, то самонаводящуюся смерть, безошибочно повторяющую наши эволюции, то дождь раскаленных осколков, стремящихся дотянуться до нашей брони!
А ведь кроме зрения девчонки как-то зацепили и другие чувства. Скажем, Череп — между прочим, военный летчик, отдавший авиации не один год жизни — вышел из прострации только минут через пять-семь после завершения просмотра и признался, что до сих пор ощущает перегрузки, которые должны были вжимать его в кресло, обратную реакцию джойстика в тот момент, когда врубалась механизация крыла, и даже запах сгоревшего ракетного топлива!
Зиму тоже впечатлило не по-детски:
— Знаете, я видела все ваши ролики, поэтому перед просмотром этого точно знала, что он заставит меня кому-то сопереживать. Но оказалось, что смотреть настолько пронзительные творения на экране телефона нельзя ни в коем случае: вот так, экране во всю стену и с сумасшедшей акустикой, они вообще убивают! Блин, девчат, вам надо снимать полнометражные фильмы: поверьте на слово, на боевик с таким нереальным эффектом присутствия ломанется все взрослое население Земли!!!
А реакция Заката зацепила не только меня, но и «Систему». И заставила последнюю выпасть из спячки:
— Прежде, чем вы отправите этот ролик на согласование, хочу озвучить новое условие своего участия в этом… хм… непотребстве. Я только что понял, что как только вы зальете свое творение в Сеть, меня начнут узнавать на улицах, а все шапочные знакомые начнут рассказывать легенды о нашей многолетней дружбе и писать мемуары. Это меня уничтожит. В смысле, втопчет в землю уважение к самому себе. Само собой, если у меня не появятся реальные основания гордиться своей новой работой. В общем, я хочу войти в вашу команду по-настоящему. Говоря иными словами, не ограничиваться ролью бессловесного извозчика на навороченном, но почти беззубом «Гольфстриме», а после каждого перелета пересаживаться на один из ваших конвертопланов огневой поддержки, нести боевые дежурства, если они у вас есть, и тренироваться вместе с вами. Чтобы, в случае чего, не ощущать себя балластом даже на земле!
Пока я пялился на зеленую сферу и пытался сообразить, с чего это мой симбионт так энергично «топит» за Берестова, заговорила и Завьялова:
— Толковый пилот из меня уже не получится, зато я умею работать на земле и за пару месяцев ежедневных тренировок гарантированно усилю боевое крыло команды. Кстати, хочу обратить ваше внимание еще на два немаловажных нюанса: у меня есть реальная возможность безболезненно выйти из прежней вертикали власти, чтобы полностью встроиться в вашу. И я свободна, как ветер и эмоционально, и материально, хотела бы жить командой двадцать четыре на семь и не умею отказываться от единожды данного слова.
На ее слова «Система» тоже отреагировала. Хотя заметно слабее, чем на эмоциональный всплеск в душе Берестова. И это, подняв мне настроение, вынудило повернуться к Черепу. А он вздохнул и криво усмехнулся:
— У вас действительно толковая команда, и еще года три тому назад я, не задумываясь, последовал бы примеру Заката и Зимы. Увы, теперь на мне висят пожилые родители и семья младшего брата, поэтому я просто не могу рисковать. В общем, я готов и дальше летать на «Гольфстриме», ждать вас в аэропортах и на военных базах, заниматься обслуживанием летного парка и косить под записного тыловика, честно отрабатывая условия того контракта, который подписал. Но лезть в самую мясорубку без особой необходимости не стану…