— Совсем ополоумели, нажравшись эля? Закон для вас ничто? — басил Рефил, а глаза его сверкали бешенством. Он схватил зачинщика и поднял за ворот выцветшей рубахи, словно тот ничего не весил. — Никто не смеет трогать этих людей, пока они по закону не будут обращены в трэллов по воле конунга Харальда Ярого. Ясно тебе? — Рефил встряхнул мужчину, заставляя того испуганно закивать головой. — Повтори!
— Трэллы — не люди, Волк, — прошипел подошедший надсмотрщик. Всё это время он вместе с остальными Змеями с усмешкой наблюдал за происходящим, а теперь решил показать своё нутро. От него так и веяло надменным превосходством. — Они перестали быть таковыми, когда проиграли в битве за свои земли. Теперь они лишь мусор, — и он смачно плюнул на корчившуюся от боли девушку.
Рефил пренебрежительно оттолкнул от себя пьяного и медленно повернулся в сторону говорящего, одаривая его тяжёлым взглядом.
— От Виндерхольма до самых дальних точек Риваланда слово конунга Харальда Ярого — непреложная истина для каждого, даже для мелкого червя, — угрожающе проговорил он, вплотную подходя к Змею, заставляя того оскалиться. — И если недавние слухи о ваших смрадных ямах, пропитанных кровью несчастных, правдивы, то берегись: я лично переверну каждый дом и сожгу поселения, разоряя змеиное гнездо.
Надсмотрщик хмыкнул:
— Рискни сунуться, волчок, и тебе не снести головы, — он облизнул губы и потянулся к топору.
Люди зашептались, предчувствуя беду. О каких ямах шла речь — я не знала, но это волновало сейчас меньше всего. В котле сгустившихся ощущений можно было задохнуться: никогда прежде не было так дурно. Живот горел от боли, а нос заполнял запах мокрой земли, словно это я лежала сейчас избитая в грязи. Хотелось перерезать горло выскочке хидерману за оскорбления. В голове роились мысли о побеге, страхе и смерти, о долгах, голодных детях и влечении к соседке. Всё происходящее сплелось в единый узел, который душил. Я попыталась сорвать с шеи пылающий медальон, но тонкая цепочка обожгла пальцы, на мгновение отрезвляя разум. Я словно стала толпой, проникнув в души каждого человека. Ветер с моря приносил запах крови, и перед глазами предстали образы назревающей резни. Взмах топора, лязг цепей, отрубленные конечности и трупы с обезображенными лицами…
Тряхнула головой, отчаянно борясь с наваждением, и вдруг ощутила крепкую хватку: чья-то рука осторожно сжала моё плечо, и пугающие образы мертвецов стали меркнуть. Жжение медальона ушло, одаривая приятной прохладой. Я подняла затуманенный взгляд на стоявшего позади, но капюшон надёжно скрывал лицо незнакомца. От него будто исходило свечение: лёгкие больше не обугливались от каждого вздоха, чужие думы не занимали голову, и всё прошло, словно кошмар привиделся. Я бросила украдкой взгляд на руку на плече, отмечая тонкие пальцы, на которых виднелся бледный рисунок рун. Кто бы это не был — он спас меня, возвращая способность мыслить ясно.
Тем временем обстановка накалялась: хускарлы потянулись к мечам, заметив обнажённые клинки Змеев, но Рефил властно поднял кулак в воздух, сдерживая воинов.
— Мои люди проводят пленных до рынка, в ваших услугах мы более не нуждаемся, — холодно произнёс он. — Оплату получит капитан, а теперь свободны.
Надсмотрщик скривился и, швырнув в грязь конец цепи с ключами, пошёл прочь вместе с соплеменниками, бросающими уничижительные взгляды.
Рефил наклонился к избитой и, проверив сердцебиение, махнул хускарлам, велев снять с бедняжки оковы и отвести к любой травнице. Люди стали расходиться, не желая попадаться под горячую руку хирдмана, который отдал приказ двум воинам догнать пытавшихся сбежать пьяниц.
Я осторожно обернулась, чтобы рассмотреть и поблагодарить своего целителя, но наткнулась лишь на пустоту: он исчез.
Глава 2
Исчез, словно его никогда и не существовало, а я придумала таинственного спасителя. Пока оглядывалась, стоя на помосте, как одинокий ясень среди поляны, Рефил, видимо, закончил отдавать распоряжения и в пару тяжёлых шагов оказался рядом.
— Астрид! Ветте тебя утащи! Что ты тут забыла? — Хирдман осуждающе смотрел из-под косматых бровей. — Старая пристань не место для дочери хэрсира.
— А где мне место? В закрытых комнатах среди прялок и котелков? А затем подле верного и сильного мужа, что защитит меня от всего, даже от собственных мыслей и желаний? — ядовито процедила я. — Мама умела сражаться, а мне припасли роль куска золота на размен.
Рефил покачал головой.
— Твоё упрямство дверга до добра не доведёт, Астрид. Что, если бы сейчас пьяницы избрали тебя для веселья? Что бы ты тогда сказала, младая госпожа? Говоришь о Герде и сражениях, но сама отвратительно владеешь оружием. Когда в последний раз тренировалась? Или думаешь, мастерство на голову падает? Поэтому шатаешься здесь в ожидании чуда?