— Пытаешься разозлить меня?
— Нет, но это было бы неплохим бонусом.
Нойр рассмеялся. Это заставило всех демонов вокруг разбежаться, как грызунов во время взрыва — за что они в принципе и приняли этот неестественный звук. Древний бог протянул руку и схватил Грима за светлые волосы.
Его губы скривились в подобии жестокой улыбки, прежде чем он рывком притянул Грима к своей груди и крепко обнял его.
— Я скучал по тебе, мальчик, — он поцеловал Грима в макушку, затем отпустил его.
И прежде чем Грим успел моргнуть, он дал ему такую пощечину, что тот мог видеть звездочки.
— Но если еще раз так заговоришь со мной, я вырву твои кишки и брошу и дам их сожрать демонам-слизнякам.
Вытерев кровь с носа и губ, Грим старался не показать, как ошеломил его этот удар. И факт, что он все еще не мог видеть нормально, и лицо пульсировало от боли и отвлекало внимание. Твою ж мать, не смотря на упадок сил, старый пердун мог кого угодна отколошматить.
Он бросил злой взгляд на Лагерр, в чьих холодных темных глазах не было абсолютно никакой жалости. Но она была дочерью Нойра.
Он поморщился от вида крови на ладони. Он и забыл, как ненавидел находиться рядом с Нойром и Азурой. Теперь он привязан и зависит от них…
Если он когда-либо доберется до хлюпика-Малачая, Готье узнает, что такое невообразимая боль.
Когда люди жалуются на родителей жены, они себе не представляют, какие они могут быть. Им бы следовало провести выходной с его.
Два древних существа были одной из главных причин, почему он оставил Лагерр века назад. Как бы он ни любил ее, как бы весело им ни было воевать, это не стоило того, чтобы мириться с ее чокнутыми родителями и их неожиданными вспышками гнева.
Даже во время семейных ужинов…
И он забыл, как Лагерр поддерживала своего отца. Но теперь, когда они стояли рядом, сходство было жутким. Одинаковые угольно-черные глаза, в которых не было никаких чувств. Одинаковые аристократические черты, самодовольное выражение лица, темные волосы. Только у Нойра они были короткими, а кудри Лагерр спускались до талии. Как и ее отец, она вышла из утробы матери с мечом в руках, готовая убивать любого, кто встанет у нее на пути. Не удивительно, что древние люди считали ее Огненной сучкой Богов. Херит-Анат, Анат Ужасная, и тому подобное. Тогда у нее было больше имен и еще больше эпитафий.
Древние люди оставляли ей бессчётные подношения в храмах, надеясь купить ее расположение и отвадить ее от себя.
Будто это возможно…
Вместо этого они несли бесконечное число войн на земли людские. Где бы они ни проходили, начиналась резня. Многие века они были непобедимой командой. Лагерр — богиня войны и он, бог смерти. Их армия демонов разрывала землю.
Как Грим скучал по тем свободным дням, полным кровавого веселья.
А теперь…
Грим прижал большой палец к зубу, который расшатался от удара Нойра. Он в ловушке. Бесполезный и скучающий. Что еще хуже, он был никем. Он кто когда-то пугал человечество так, что люди не могли вспоминать его имя без содрогания, умирая от ужаса, в современном мире превратился в мультяшного персонажа, который появляется в видео-играх и на поздравительных открытках. Его сделали пустяком!
Бесконечное презрение.
Лагерр вздохнула.
— У Малачая по-прежнему пять сарра. То, что мы убрали одного, ничего не меняет.
Нойр посмотрел на дочь с раздражением.
— Терпение, Анат. Ты ничему не научилась в человеческом мире?
— Только тому, что ненавижу смертных вредителей и желаю вновь растоптать их.
Неожиданно Нойр откинул голову и глубоко вдохнул, как будто получал невообразимое удовольствие.
Спустя несколько неловких минут, он открыл глаза и улыбнулся им.
— Видите? Вот поэтому мне и нужны были сарра. У них есть часть силы Малачая. Так я могу кормиться от них и вернуть свою силу. Именно поэтому вас забрали у меня и запретили сюда приходить, пока вы служили у него. А теперь приведите остальных его дружков. Как только мы ослабим его и напитаем меня силой, то сможем его уничтожить. И я смогу жить здесь не в призрачном теле, которым удалось завладеть, а в своем собственном. Тогда мы обрушимся на мир и покажем ему то, чего так не хватало.
* * *
— Привет, ма, — сказал Ник, как только услышал тягучий каджунский акцент матери, ответившей на звонок. — Извини, что беспокою тебя на работе, но я заболел. Мне нужно домой. Ничего?
— Страшилка! У тебя ужасный и грустный голос! Милый, тут ланч в самом разгаре. Я не могу уйти. Давай, я позвоню Майклу и попрошу забрать тебя?
— Ладно. Я дам тебе школьную медсестру, чтобы ты объяснила ей. Люблю, ма.