— Как знать, если мне суждено еще пожить на свете, может, ты еще и вернешь их мне, — с улыбкой добавил капитан.
— Вы правы, капитан, — ответил Свен в том же тоне. — Счастье переменчиво. Впрочем, я понял, что у вас на уме, — добавил он. — Вы только что сказали мне, что ваши солдаты расположились в Рекинде и Аллерслеве. Может, они надумали прогуляться при лунном свете. Когда я вечером вышел на дорогу, на лесной опушке мелькали какие-то тени. Они двигались к Эрремандсгорду. Стало быть, хорошо, что мы воздержались от перестрелки. Будем говорить начистоту, дорогой капитан! Вы потому так охотно отдались в мои руки, что надеетесь вскоре со мной расквитаться. Но я слишком дорожу вашим обществом, чтобы так быстро разлучиться с вами. Я постараюсь выбрать такую дорогу, где мы наверняка не повстречаем ваших солдат. Пусть сабля останется у вас, капитан! Вы и так изрядно увеличили мою ношу. Пистолет разит дальше сабли, так что, в случае чего, я все равно в проигрыше не останусь, а оружие отбирают только у трусов.
И Свен зашагал вперед по дороге, которая вела наискосок через лес, в направлении, противоположном тому, откуда они пришли. Кернбук шел бок о бок с ним.
Тем временем в хижине Свена прибавилось еще двое посетителей. Один из них был маленький, невзрачный человечек, с низким, покатым лбом, впалыми щеками и желтой, морщинистой кожей. Каждая черта его лица говорила о постоянной нужде и лишениях. Шапки он не носил — редкие, спутанные волосы были стянуты узким кожаным ремешком. Как и все остальные присутствовавшие, он был энгом и, как они, вооружен чем попало.
Приметой этого человека был глухой, шепелявый голос, поразительно схожий с голосом, который так насторожил Свена, когда, спрятавшись под мостом, он подслушал разговор предателя со шведским офицером.
У второго из пришельцев рука была обмотана платком. Услышав, что Свена нет дома, он подошел к Ане-Марии, которая стала делать ему перевязку.
— Ты, конечно, не знаешь, куда ушел Свен? — спросил шепелявый.
— Не знаю, Там. Но ты можешь поговорить обо всем с Ивером.
— Нет, то, что мне надо сказать, я могу сказать одному лишь Свену.
— Тогда подожди, пока он придет, — сказала Ане-Мария.
— Может, дружище Там тоже хочет принести жалобу на Свена? — спросил Ивер, насмешливо глядя на шепелявого.
— Нет, я пришел не за тем, — ответил Там, не поднимая глаз. — Но коли уж ты сам заговорил об этом, я скажу начистоту — я недоволен Свеном.
— Все им недовольны! — поддержали остальные.
— Чем же это вы недовольны? — раздался спокойный голос с порога, и в хижину вошел Свен в сопровождении шведского капитана.
Растерянные энги попятились в глубь хижины. Хором одобряя слова Тама, они не услышали, как открылась дверь.
Но неожиданное появление Свена больше всех поразило Тама. Он задрожал с головы до ног, переводя расширенные от ужаса глаза со Свена на капитана. Под шерстяной попоной, в которую он был одет, его рука нащупала нож, торчащий за поясом. Он невольно шагнул поближе к двери, словно рассчитывая спастись бегством. Однако Свен заметил все уловки Тама. В полной тишине, которая встретила его появление, он подошел к Таму и посмотрел на него в упор.
— Гляди, Там, — сказал он и, взяв его за руку, подвел к капитану. — Это капитан Кернбук, которому ты хотел выдать меня и твоих товарищей. А теперь ступай прочь из моего дома! Отныне ты у меня не служишь, но моли бога, чтобы тебе больше никогда не попадаться на моем пути.
Там стоял, уставившись в пол, его синие губы шевелились, словно он хотел что-то сказать, но голос ему изменил, рука, сжимавшая нож, разжалась, наконец он выкрикнул что-то невнятное и опрометью выбежал вон.
— Ну, а теперь вы! — продолжал Свен, обернувшись к Абелю и его друзьям. — Почему вы покинули свои посты и чего вы хотите?
Хотя сцена с Тамом и великодушное поведение Свена не могли не произвести впечатления на энгов, лицо Абеля все еще хранило прежнее упрямое выражение. Только голос его звучал уже не так уверенно, когда он поднялся с места и сказал:
— Мы пришли сюда, Свен, чтобы выложить тебе все, что у нас накипело, потому что мы недовольны твоим начальством — по твоей милости мы терпим нужду, и ты забываешь свои обещания.
— А что я обещал вам? — спросил Свен, и глаза его сверкнули. — Я обещал вам пищу, одежду, оружие и славную смерть за отечество — вы получите и то, и другое, и третье.
Не успел Свен договорить эти слова, как снаружи рванули дверь. Какой-то человек просунул голову в хижину и крикнул:
— Берегись, Свен-Предводитель! Враг близко! Два больших шведских отряда выступили ночью из Эгебьерга и Амбека и движутся по направлению к твоему дому.
Свен взглянул на капитана. Тот улыбнулся.
— Не беда, Иес! Мы уйдем от них, ведь две другие дороги, ведущие к лесной хижине у Бенсвига, свободны.
Иес тотчас скрылся, а Свен продолжал:
— Что же ты не говоришь правды, Абель? Нет, не по этой причине хотите вы другого предводителя. Ведь я с вами делил все — и радость и горе, как и следует поступать тому, кто командует такими храбрецами, как вы. Но, может, вы решили, что найдете другого человека, который хитрее придумает, как обмануть врага и половчее выполнит эти планы? Если так, назови его имя — ведь он мне наверное знаком?
— Нет, Свен, ты ведь сам знаешь, лучше тебя нам предводителя не найти, — ответил Абель.
— Вот как! — сказал Свен, подошел вплотную к Абелю и, гордо подняв голову, смерил энга испытующим и презрительным взглядом. — Тогда я сам скажу тебе, чего вы хотите, ты и те из твоих товарищей, у которых такие же низкие помыслы, как у тебя. Вы хотите, чтобы у вас был предводитель, который сквозь пальцы смотрел бы, как вы своевольничаете, и позволил бы вам грабить своих же земляков. Вам хочется жить в богатстве и разгуле в ту пору, когда каждый честный человек терпит нужду и лишения.
В дверь снова раздался условный стук, и в хижину быстро вошел какой-то человек.
— Какие новости, Хартвиг? — спросил Свен. — Ты бледен и чем-то расстроен?
— Дурные вести, — ответил вошедший и, переведя дух, оперся о стол. — Мы окружены со всех сторон. Из леса от Юнгсховеда идут большие шведские отряды. Возле Эгебьерга я слышал топот шведских коней по мерзлой земле, а когда я бежал по льду через Бенсвиг, я и в той стороне видел, как в лунном свете блестят вражеские алебарды.
Слова Хартвига вызвали страшный переполох в хижине. Взгляды всех энгов устремились к Свену, а сам он повернулся к Кернбуку. Капитан стоял у очага, опираясь на свою длинную саблю. На его губах блуждала улыбка, хотя он старался делать вид, что не замечает происходящего. Абель подошел к Свену, протянул ему свою громадную ручищу и воскликнул:
— Ты сердишься, Свен Поульсен? Тогда знай: я один во всем виноват, это я привел их сюда. Остальные ни при чем.
— Эх вы, храбрецы! — заговорил Свен о таким спокойствием и хладнокровием, точно его жизни не угрожала смертельная опасность. — Вы жалуетесь на нужду, вы, люди из племени энгов, вы, всю жизнь привыкшие терпеть голод и холод. А я нынче вечером видел старого пастора из Смидструпа, он бродил от двери к двери с глиняным горшком на вверевке, прося подаяния. Враг выгнали его из родного гнезда, а он знавал лучшие дни. Вы хотите другого вожака? Кого же? Каждый из вас, верно, сам метит на это место. Ну что ж, беритесь за дело все разом. Ты слышал, Абель, какие вести принес Хартвиг? Чего же ты медлишь? Предложи нам свой план, мы его выполним. Веди людей. Или ты, Бент, или ты, Ванг, или ты, Иенс Железная Рубашка. Враг вот-вот будет здесь, но раз я вам не по вкусу, я слагаю с себя власть. Ну, а коли не мне теперь отдавать приказы, я покажу вам, что готов повиноваться тому, кто будет командовать лучше меня.
— Кто сказал, что ты нам не по вкусу? — спросил вошедший позже всех Хартвиг и угрюмым и грозным взглядом обвел всех тех, кого только что перечислил Свен.
— Я, — сказал Абель и, выступив вперед с выражением мольбы и раскаяния, протянул руку Свену. — Прости меня, Свен, я сожалею о своих словах. Никому, кроме тебя, не быть нашим предводителем.