Владик стонет, но хочет трахаться. Я ему говорю:
— Расскажи, что ты сегодня делал. Как ты с ребром своим по улице ходил? Как ты будешь лечиться?
Владик рассказывает. Пошёл в травмпункт. Сделали рентген. Принесли снимки. На одном снимке чья то рука сломана, на другом — чья-то нога. Ещё на одном снимке — все рёбра переломаны и как бы не очень срослись, все вкривь и вкось. Врач с любопытством стал рассматривать. Владик тоже. Стал злорадствовать, что вот хуже травмы бывают. Стал острить, что вот мол, что за чудик такой с такими рёбрами живёт? А врач ему и говорит: «Ты этот чудик и есть. Это твоя грудная клетка и твои это рёбра и есть! Сам ты чудик этот, выходит!».
— Ха-ха-ха! Ну и история! И ты чего тогда сделал?
— Я в обморок упал.
— Ты? В обморок?
Я в шоке. Я такого не ожидала от Владика.
— Мне дали нашатырь понюхать, ватку под нос сунули, и я ожил.
— Да. Ни фига себе, какой ты нежный. Извини… И… И чего теперь?
— А ничего, гипс не накладывают на это место, само срастётся, сказали.
— Я очень здоровый! — говорит Владик. — Врачуги меня исследовали и говорят, что, несмотря на годы пьянства, организм у меня как у абсолютно здорового человека, — хвастается Владик.
— Просто ты никогда не болел, поэтому алкоголь тебя не ломает, — замечает Женя, скручивая косячок.
— Как не болел! Я шесть раз подцеплял гонорею, пять раз трихомоноз, четыре раза триппер, не считая более мелких заболевания типа соплей из члена. Вот сифилис только не подцеплял.
Мы с Женей изумлённо смотрим на Владика. Это открытие… Хиппи любили свободную любовь и секс без границ…
«Здоровый, но хрупкий!», — думаю я про Владика. Эх ты, барон Литопурк, рыцарь-мародёр, хулиган-алкоголик, борец с ментами и ветряными мельницами!
Женя тоже смотрит на Влада по-особому. Он три года провёл в туберкулёзной больнице. Думал, что не выйдет оттуда никогда. Многих оттуда уносили на кладбище. Худенький Женя пытается открыть свой журнал. Но к нему какие-то тормоза прицеплены. Уже лет 5 как он мечтает о журнале и ежедневно предпринимает некие шаги в сторону воплощения своей мечты. И воз и ныне там. Болото. В болоте больном мы колышемся…
Звонок ночной по телефону. Ужасно ругается соседка снизу. Опять залили их. Я выскакиваю и попадаю голыми пятками в огромную лужу. Это протекла отключённая от электричества неработающая стиральная машина. Судя по всему, накрылся клапан в резиновом проводе, и в машине тоже какой-то клапан накрылся, и вот вам результат. Соседка орёт и орёт, что вызовет комиссию и т. д., я ей говорю: «Вызывайте, и давайте-ка я воду уберу, клапан чем-нибудь заткну, что-нибудь придумаю, чтобы вода не лилась!». Соседка аж визжит. Я бросаю трубку, совершаю всякие манипуляции с тряпками, тазами, кошачьим поддоном — для слива туда из-под стиральной машины. Соседку мы заливаем раз пятый, и всё время не по своей злой воле или ротозейству, а по воле духов. Однажды прорвало батарею. Вода долилась до первого этажа, у нас было сухо, только сильно журчала вода. Вода из дыры как-то хитро проваливалась прямо в щёлку вокруг трубы, так что у нас сухой был пол, а соседи трёх этажей вопили и стонали, вода текла у них по стенам потоками. Потом прорвало у нас фановую трубу, тоже хитро как-то, над унитазом, щель была между стеной и трубой, так что не подсунуться и не рассмотреть. Дерьмо от соседей сверху стекало по трубе и прямо к многострадальной соседке ниже этажом. Дыру удалось обнаружить путём пальпации, мои пальцы нашли провал в трубе сантиметров в десять длиной и пять шириной. Как так могла прогнить чугунная труба — хрен его знает. Менять её сантехники отказались, они сказали, что надо тогда менять на всех пяти этажах. Дыру мы забинтовали и зацементировали, но это опять прорвалось, тогда замотали эластичным бинтом, труба выглядит как перебитая нога. Потом промылась незаметно щель между кафельными плитками — крошечная такая щёлка, но вода туда проливалась так, что опять соседку залило. Потом незаметно прорвало резиновый шланг от стиральной машины, пол тогда в прихожей был в шашечку, вода моментально стекала к соседке. Такие вот перекрытия щелястые и полые.
У нас тоже постоянно протечки от соседки сверху, иногда мистические — у неё сухо, у нас капель. И пол вздут от воды, которая неведомо откуда берётся. Но соседка снизу — вещь особая. Это девушка лет тридцати одинокая, боже, как быстро идёт время, я её помню ещё весёлой волосатой толстушкой, которая радостно напевала от предчувствия счастливой жизни. Прямо как в рассказе Петрушевской. Они жили сначала типа впятером — мама, папа, бабушка, дедушка. Сначала исчез папа, потом дедушка, потом вроде бабушка исчезла, а может и нет, она стала дряхлая и редко выходила, может она и сейчас жива, но вроде как умерла всё ж. Мама весёленькая такая, одевается в яркий секонд-хенд, гуляет с собачкой, иногда сильно пьяная, видно, что напивается втихоря и одна сама с собой. Дочка вроде как училась в кульке на библиотекаря. Ни разу не видела её с парнем, или с мужчиной, она всегда одна, все 10 лет, что здесь живу. Часто истерично ругается с матерью. Бедная! Какая жуткая у неё жизнь! Как у меня.