— Так можно любое преступление оправдать, — сказал Андрей. — Террористов всяких, насильников, бандитов.
— Нет. Сильный потому и сильный, что побеждает сильных. А те, кто на детей да женщин нападает, — убогие. Они всегда виноваты, хотя по-своему правы.
Нина порезала колбасу, хлеб, разложила еду прямо на полу у горячей бочки, расстелив старую газету. Толкнула Барона в плечо, приглашая «к столу». Потом взглянула на Андрея, улыбнулась, махнула рукой, мол, хватит грустить, давай перекусим. Заметно было, что сумка с продуктами обрадовала женщину, она чувствовала себя настоящей хозяйкой.
— Будешь сильным — будешь прав, — подвел итог своим размышлениям Барон. — Смотри, Нинка-то как расстаралась! И водки уже налила. Давай, журналист, не обижай бабу.
Давненько Андрей не пил из граненых стаканов! Но едва он поднял свою посудину, собираясь выпить за Нину, за добрую, симпатичную женщину, за женщин вообще, как деревянная дверь комнаты с грохотом распахнулась, и на пороге появился Лебеда с пистолетом в руке.
— Вовремя я пришел! — ухмыльнулся он. — Прямо к столу.
— Пушку-то брось, раз пришел, — мрачно сказал Барон. — Как это тебе удалось пройти незамеченным? У меня там ловушки всякие стоят…
— Для дураков твои ловушки, — заважничав, сказал Лебеда. — Я тут пацаном все излазил, ходы-выходы не хуже тебя знаю. О, а тут и главный городской бандит скрывается! — Он пристально посмотрел на Андрея, потом на Барона. — Ты чего, Барон, убийцу прячешь? Он же Стригунова замочил, все менты на ушах стоят, разыскивают придурка.
Андрей выдержал взгляд Лебеды — тот перестал ухмыляться, поднял дуло пистолета, целясь в Андрея.
— Пушку-то брось, — еще раз сказал Барон, теперь уже властным голосом хозяина.
— Не нравится ему, — Лебеда кивнул на Андрея. — Жить хочет, сучий потрох. — И заорал вдруг: — Кранты тебе, козел! Все, хана, понял?! Сгниешь в тюряге — это в лучшем случае! Да ладно, я сегодня добрый, не с пустыми руками пришел к тебе, Барон.
Не выпуская пистолета, он достал из кармана куртки пузатую бутылку, поставил на газету рядом с водкой.
— Зачем пришел?
— Неприятности. Какие-то суки автоматчиков наняли, чуть не пришили в моем же кабаке. А бабу, похоже, кончили. Ну и что дальше? Менты вместо того, чтобы автоматчиков искать, учинили облаву на меня. Куда ни сунусь, везде ребятки говорят: были и еще будут. Побегал маленько, а потом про тебя вспомнил. До ночи перекантуюсь, а там в Ростов махну.
— Ну так рассказал бы ментам, что не ты, а в тебя стреляли, — посоветовал Барон. — Чего бегаешь?
— Да они ж, суки, бешеные! Может, ребятки Гены Бугаева и стреляли. Возьмут меня и кончат при попытке… сам знаешь, как у них делается.
— Значит, есть за что.
— В нашем деле всегда есть за что, Барон… — Он умолк, задумчиво поковырял в носу, а потом вдруг истерично захохотал. — Суки паршивые, думают, никуда не денусь, раз у меня тут дело! А я кабак и казино пару дней назад с потрохами толкнул одному краснодарскому чувачку! И все бабки далеко от этой вонючей деревни пристроил!
— Выходит, давно собирался когти рвать отсюда?
— Если есть возможность, кто же не захочет сдернуть из Прикубанска в Москву? У меня — есть. Ну давай, вмажем, что ли. Скажи Нинке, пусть мою бутылку откроет, классное пойло, виски, сто двадцать тысяч отвалил за пузырь. Это тебе не «Звезда помойки». — Лебеда махнул ногой в сторону водки.
— Я с этим дерьмом пить не буду, — Андрей поднялся.
— Чего-о?! — с угрозой протянул Лебеда.
— Спрячь пистолет, и я тебе скажу, чего. И покажу.
— Ты слыхал, Барон? Здесь его пристрелить или вытащить на помойку?
— Спрячь пушку, — в третий раз сказал Барон, тоже поднимаясь с матраса.
47
Голова была тяжелой, даже простые решения принимались с трудом. И во всем теле чувствовалась невероятная усталость. Больше всего хотелось положить голову на стол и уснуть прямо в кабинете.
Но Лера знала, что это ложное желание. Сон все равно не придет, в лучшем случае охватит уставший мозг тяжелая дрема, после которой не станет легче. А скорее всего, навалятся тоскливые мысли, с ума можно сойти от них!
Поэтому нужно было работать, работать — это хоть немного отвлекало ее, ненадолго помогало забыть страшную реальность, в которую она попала: муж погиб, послезавтра похороны. Любимый, единственный, родной и близкий человек, подозревается в убийстве и вынужден скрываться. Вашурин угрожает какими-то страшными разоблачениями, вынуждает уйти из предвыборной гонки. И, похоже, он действительно что-то знает, иначе не был бы так нагл и уверен в своих действиях.