Если исходить из Тацита, не знавшего понятия славяне, зато утверждавшего, что венеды находятся между германцами на западе и сарматами на востоке, вряд ли на том этапе истории, о котором мы сейчас говорим, венеды разделимы по языку с иллирийцами — если считать последних носителями позднелужицкой культуры.
Сам Тацит не знал, кто они: то ли германцы, то ли сарматы — других вариантов он не представлял. А вот характеристику дал им интересную. Он считал, что они все-таки ближе к германцам, так как жили в домах, а передвигались и сражались пешими, тогда как сарматы всю жизнь проводили на коне и в кибитке. Но главное их занятие, по его сведениям — грабеж тех, кто живет в горах и лесах!
2. Об истории ранних славян
Увы, это по-прежнему чисто археологическая история. Ни один из упомянутых выше ранних европейских этносов на рубеже нашей эры, да и в первых ее веках еще не создал своей письменности, равно как не создал государства, хотя бы отдаленно сопоставимого с античными, существовавшими в Средиземноморье.
И если с балтами, германцами, западными кельтами, фракийцами и скифо-сарматами в языковом смысле все более или менее ясно — хотя бы потому, что они с древности и до средневековья продолжали жить на территориях, включавших в себя их древнейший ареал — то со славянами все гораздо сложней. Их древнейший ареал — зона контакта чуть ли не всех остальных европейских народов, разве что кроме греков и италиков! И вообще то, что мы, следуя за Седовым, назвали древнейшим славянским ареалом культуру подклошевых погребений — это лишь одна из гипотез. Чтобы считать данную культуру собственно славянской, мы должны доказать, что ее носители говорили на славянском, или хотя бы на протославянском, языке, то есть обладали важнейшим этноопределяющим признаком. А сделать это невозможно — народ бесписьменный и в античных источниках даже не упоминается!
Единственное, что делают в этом отношении лингвисты — выявляют в славянских языках следы контактов с носителями других языков в виде лексических заимствований, проникновения некоторых посторонних грамматических форм, чужих фонем и прочего.
Все это выявлено в славянских языках и подтверждает, что его носители на разных этапах своего существования плотно контактировали и с балтами, и с германцами, и с фракийцами, и с кельтами, и с североиранцами.
Иначе говоря, лингвисты подтверждают, что территориально славянский этнос действительно занимал контактную зону, то есть граничил со всеми упомянутыми народами. Но вот когда это было — единого мнения среди специалистов нет. Более того, популярна теория, согласно которой славяне и балты принадлежали к одному отдельному языковому стволу, достаточно поздно разделившемуся, следовательно, имели в своей основе единую археологическую культуру.[15]
В другой схеме единой группой считается германо-балто-славянская — значит, и в этом случае подразумевается, что за ней стоит единая когда-то археологическая культура.[16] И все это осложняется тем, что разные специалисты по-разному оценивают время расхождения исходных объединений — от эпохи ранней бронзы до эпохи Великого переселения народов.
Но вернемся к «археологической истории». Пусть читатель не тешит себя надеждой, что по прохождении условного рубежа — Рождества Христова — в истории славян и их окружения что-то стало более определенным и ясным. Да, для тех народов Европы, которые попали в поле зрения поздних римских историков, некоторая ясность наступила. Точнее, она наступила для нас — в той мере, в которой сохранились документы того времени. Упоминаются в них народы и события в связи с положением Римской империи. Это народы Испании, Галлии, Британии, южные германцы, народы Балканского полуострова — греки, иллирийцы, фракийцы (геты, даки, карпы) и кочевники причерноморских степей, которые с позднеримского времени фигурируют чаще всего под именем сарматов. Никаких славян и балтов в них нет!
Правда, Птоломей (I–II века н. э.) упоминает восточных соседей венедов — галиндов и судинов, которых можно считать балтами, и южных их соседей — бастарнов, аланов, роксоланов, сарматов. Но тогда нам придется считать венедов славянами, и только ими, так как никакого другого места для тех и других просто нет на карте. А у нас нет уверенности в их тождестве!
Если же мы обратимся к археологии той территории, где в качестве раннеславянской культуры приняли культуру подклошевых погребений, то сразу убедимся, как далеко еще до времени, когда славянские народы обрели, наконец, известную из истории территорию и привычный облик. Ничего удивительного в этом нет. История подобна кипящему котлу, где перемешиваются народы, языки, культуры и их ареалы. Так продолжается до тех пор, пока не появляются устойчивые государственные границы, которые жители этих государств, ощутив себя связанными задачей самосохранения как единой целостности, начинают защищать. Пока же этого нет, возможны любые перемещения людей с более плотно заселенных территорий на менее плотно заселенные и, судя по археологическим данным, очень часто почти бесконфликтно.