И еще один важный процесс начался во ІІ–III веках н. э. Пшеворскому населению становилось тесно на старой территории, особенно на ее западе. И оно начало продвигаться на юг и восток. Какие-то его группы перевалили через Карпаты, осели на Среднем Дунае. Большой поток пшеворского населения осел на Среднем Днестре, на Волыни, на Южном Буге, дошел до Днепра. И везде эти люди смешивались с местным населением, в результате чего возникла масса новых симбиотических культур.
Нет нужды перечислять все культуры, сложившиеся в этом обширном регионе. Но главные их этнические компоненты указать надо, и вот почему. Все территории, о которых выше шла речь — это земли будущих славянских государств. Поэтому современному человеку надо усвоить себе одну простую и очевидную для историка любого профиля истину: практически ни один из современных народов Европы не является этнически чистым, «однокоренным».
Теперь нам предстоит описать тот котел, в котором «сварились» славяне, вошедшие в историю уже под своим собственным именем. Речь идет о той части будущей славянской территории, которая первой попала в поле зрения позднеримских и византийских авторов. На западе это Нижний Дунай, на востоке — Поднепровье, на севере — от Прикарпатья до верхних границ днепровского бассейна, на юге — побережье Черного моря. Интерееующий нас период — со II по IV век н. э. Что же тут происходило? Это сплошное «кипение этнического котла».
Начнем с самых ранних насельников этих мест. Степная полоса от Нижнего Дуная и на тысячи километров на восток — ареал обитания североиранских кочевников, из которых самые ранние, известные со времен Геродота — скифы. Но еще на рубеже бронзового и раннежелезного веков с запада, от Дуная и до Днепра, по предгорьям Карпат и лесостепной полосе распространялось фракийское население, отождествляемое с несколькими археологическими культурами. Население, их оставившее, к интересующему нас времени не исчезло бесследно, а сохранилось в виде более поздних культур, на которые в следующие эпохи «послойно» накладывались пришельцы.
Наиболее ранний наложившийся «слой» — та часть скифов, которая перешла к оседлому земледельческому образу жизни (скифы-пахари). Конечно, здесь, в лесостепной полосе, обитали и какие-то другие народы, отмеченные Геродотом. Он сообщал, что эти народы во всем похожи на скифов, но говорят на других языках. Археологические памятники, относящиеся к началу железного века, подтверждают этот тезис. Действительно, вся лесостепная полоса Европы в то время была заселена народами, по материальной культуре неотличимыми от скифов степей. Эти культуры принято называть скифоидными, и они выглядят как локальные варианты той же скифской культуры, с той разницей, что, помимо подвижного скотоводства, они занимались и земледелием, поэтому часть этих людей жила в стационарных поселках. А к рубежу нашей эры они уже имели хорошо укрепленные городища, которые, кстати, еще долгое время после них использовали более поздние насельники этих мест. Но поскольку все эти народы были бесписьменные, мы не знаем, на каких языках они говорили, то есть их этническая принадлежность нам совершенно неизвестна, хотя материальная культура воспринимается нами как североиранская.
Следующим по времени «слоем», расселившимся по лесным и лесостепным районам этого региона, следует считать носителей зарубинецкой культуры, о которой сказано выше. Опять-таки, к какому языку, к какому этносу их причислять, то ли ветвь праславян, то ли смесь ранних славян с балтами — непонятно.
В первые века нашей эры на всю степную полосу, от Нижнего Дуная до Нижнего Дона, накатилась волна кочевников-сарматов. Они — этнические родственники скифов и живших восточнее их савроматов, то есть тоже североиранцы. О них, как и о савроматах, знал еще Геродот от скифов, которые говорили ему, что и савроматы, и сарматы — их восточные соседи, говорят на «испорченном» скифском языке. Что все они «родственники» — подтверждается археологически: их материальная культура в главных своих чертах схожа, хотя и различима. Главная общая черта — сооружение курганов над погребениями.