Приток населения из луки-райковецкой культуры фиксируется и севернее, но в виде обособленных культурных черт, не образующих целостной системы: ножей с волнообразной рукоятью, лунничных и браслетовидных височных колец и т. п. (35). Вероятно, это был период сосуществования архаической венетской идентичности с новой, славянской, распространявшейся среди этнически близкого населения. Днепровские венеты и остатки субстратного населения понемногу перенимали новые материальные черты и стили поведения, но со старой идентичностью пока окончательно не порывали.
С подунайским импульсом связано и перерастание тушемлянской культуры в культуру смоленских длинных курганов. Но в этом процессе участвовали и другие компоненты — из колочинской культуры и псковских длинных курганов. Какой из этих импульсов стал решающим — сказать трудно. Возможно, это был балтский компонент, привнесший саму традицию длинных курганов. В таком случае он мог принести на северо-восток Беларуси и подлинно балтскую гидронимию. С этим компонентом можно было бы сопоставить этноним «голядь», зафиксированный у восточной окраины ареала смоленских курганов, но более убедительным представляется его связь с наследием мощинской культуры.
В любом случае напрямую связывать с длинными курганами летописных кривичей, как это делает Г. В. Штыхов (36), нет достаточных оснований: их племенной союз, видимо, сложился уже в следующий период.
Этот новый период приходится на конец VIII — первую половину IX века. В это время по всей лесной зоне Восточной Европы, включая и территорию Беларуси, быстро распространяется однообразный обряд погребений кремированных покойников в полусферических курганах, характерный стиль керамики и ряд иных черт, свидетельствующих о культурной унификации. Новую культуру, имеющую непосредственное продолжение в эпоху Киевской Руси, археологи уверенно связывают со славянами. Именно тогда племена или племенные союзы, упоминаемые «Повестью временных лет», заняли свои окончательные места: дреговичи — «межю Припетью и Двиною», полочане — на Двине у впадения в нее речки Полоты, кривичи — «на верх Волги, и на верхъ Двины и на верх Днепра», радимичи — по Сожу.
Большинство археологов полагает, что решающим толчком к окончательной славянизации лесной зоны послужила вторая волна расселения из ареала луки-райковецкой культуры. При этом дреговичи имели общие корни с южными племенами (предками украинцев, а отчасти и поляков): волынян, древлян и полян.
Все указанные племена представляли собой близкородственную группу, в формировании которой роль какого-либо субстрата не прослеживается. Археологически она представляют собой прямое продолжение культуры типа Луки-Райковецкой. Позже северная ветвь дреговичей распространилась на территорию банцеровской культуры, но это не привело к существенному ее отличию от исходной части их ареала на Припяти.
Древности радимичей охватили значительную часть праславянского (киевско-колочинского) ареала и при этом особо близки к древностям вятичей (наслоившимся на ареал мощинской культуры), что неплохо соответствует летописному сообщению об их совместной миграции. Видимо, и радимичи, и вятичи сформировались в результате завершающей волны славянского расселения, включив в свой состав близкородственных венетов и голядь.
Процесс формирования кривичей и полочан был довольно сложным. Они сложились в результате нескольких волн сначала венетского, а затем собственно славянского проникновения в ареал древнего субстратного населения и при этом смешались с такими же пришлыми балтами. Полочане, судя по археологическим данным, были ближе всего к смоленским и псковским кривичам, которые, как и вятичи, вошли позднее в состав великорусского этноса. Из других племен наиболее близки к кривичам были их северные соседи — словене новгородские.
Это была последняя по-настоящему массовая миграция, последняя крупная перетасовка генофонда будущих белорусов. В последующие эпохи имели место лишь относительно локальные перемещения, вносящие небольшие изменения в почти завершенную картину. Фундамент был заложен, истории осталось возвести на нем здание беларуского этноса. Главным двигателем этногенеза отныне стал не приток новых людей с их языками и обычаями, а относительно плавная эволюция под воздействием в первую очередь политических, а также культурно-религиозных факторов.