Противостояние между ними беларуско-литовские[165] летописи изображают как конфликт Литвы и Руси:
«Литва жь посадиша великаго князя Жидимонта Кестутевича на великое княженье на Вилни и на Троцех. И… посадиша князя Швитрогаила на великое княженье Руское…. Князь великии Швитригаило собра силу многу рускую и поиде на Литву, и повоеваша Литовьскои земли множество» (59).
Для преодоления конфликта понадобились усилия по консолидации литовской и русской знати, частичное уравнение православных в правах с католиками.
Тем не менее, политика опоры преимущественно на католическую знать сохранялась и в период долгого правления Казимира Ягайловича (1440–1492). Именно в то время в результате целенаправленной государственной политики сформировался основной комплекс земельных владений как католической церкви (прежде всего Виленского епископства), так и новой аристократии — панов литовского происхождения, которые по условиям Городельского привилея 1413 года получили исключительное право занимать высшие государственные должности. Вместе с образованием более чем 80 католических приходов это радикально изменило конфессиональную и землевладельческую структуру на землях Беларуси и восточной Литвы, после чего ее основные черты сохранялись очень устойчиво.
В конце XV — первой половине XVI века геополитическое положение ВКЛ существенно ухудшилось. С востока оно испытывало натиск со стороны новой централизованной державы — Великого княжества Московского. Пользуясь тем, что в этом государстве сохранила власть династия Рюриковичей, ее представители объявили себя единственными правопреемниками древней Руси и начали небезуспешную борьбу за ту часть ее территории, которая уже более столетия принадлежала ВКЛ.
Одновременно на юге образовалось еще одно сильное и агрессивное государство — Крымское ханство. Оно возникло на части территории распавшейся Золотой Орды и претендовало на роль ее преемника. Крымские татары осуществляли частые набеги на земли ВКЛ, но ради грабежа, а не территориальных захватов.
Этот период оказал сильное воздействие на самосознание жителей русской части ВКЛ. То, что этнически близкие жители Московского государства долгое время выступали в качестве основных политических противников, содействовало восприятию их как иного этноса. При этом население Беларуси и Украины считало русскими именно себя, а выходцев из Московского государства воспринимало как «московцев». Те же, в свою очередь, себя считали русскими, а жителей ВКЛ — «литвинами».
С другой стороны, ориентация на преимущественно южное, антикрымское направление военной активности и контакты с татарами создавала условия для обособления жителей Подолья, Волыни и Киевщины. Вскоре, когда на юго-восточной окраине этих земель началось формирование казачества, это привело к возникновению «украинного» (украинского) самосознания.
Последствия этих глубинных процессов проявились в период Люблинской унии 1569 года, когда ВКЛ оказалось в критическом положении. Военные поражения от Русского царства в ходе Ливонской войны диктовали необходимость более тесной интеграции с Польским королевством, которое обуславливало военную помощь требованием полной инкорпорации ВКЛ.
В этой сложной ситуации шляхта украинских и беларуских земель повела себя по-разному. Сеймики Подляшья, Волыни, Подолья и почти всего Киевского воеводства последовательно проголосовали за прямое вхождение в состав Польского королевства, т. е. полностью приняли условия поляков. Депутаты от беларуских воеводств, включая шляхту Мозырского повета Киевского воеводства, держались более стойко и в конце концов добились унии на условиях федерации, при которых ВКЛ сохранило собственную казну, законодательство и армию.
В результате Люблинской унии два государства объединились в одно — Речь Посполитую (дословный перевод латинского Res Publica — общее дело). Чтобы подчеркнуть двуединый характер этого государства, некоторые авторы именуют его «Речь Посполитая Обоих Народов», хотя в решениях Люблинского сейма такое название не присутствует. ВКЛ сохранилось в его составе в сильно урезанном виде, лишившись тех территорий, которые высказались за прямую инкорпорацию.
165
Ни каких исторических документов на языке, преемником которого мог бы стать государственный язык современной Литовской Республики не существует.
Письменность у предков нынешних литовцев появилась только во второй половине XVI века.