Выбрать главу

Резникова и некоторых других не беспокоит, однако, то, что его интерпретация результатов предыдущих этногенетических исследований коренным образом расходится с данными физической антропологии. Они в его социобиологической концепции оказываются «нерелевантными», а потому не упоминаются вообще. И, видимо, не случайно. Ведь антропологическое исследование, по мнению В. Алексеева, не только проникает в глубокую старину:

/Оно/ «имеет то преимущество перед историческим, этнографическим и лингвистическим, что наглядно фиксирует примесь инородных элементов. Уже отмечалось, что появление новых элементов в языке и культуре совсем не обязательно свидетельствует о притоке нового населения: они могли возникнуть и в результате культурного взаимодействия. Но появление нового антропологического комплекса, за редкими исключениями, обязательно говорит о примеси нового населения, ведь этот комплекс распространяется при переселении людей или в результате брачных контактов» (5).

Антропологические материалы, таким образом, имеют огромное значение как тонкий индикатор миграций, особенно в давние времена, и в сочетании со сведениями других наук позволяют определить контуры определенных этногенетических ситуаций. Это обстоятельство оставляет за антропологией едва ли не решающее слово в верификации теории массовой славянской миграции на территорию Беларуси в конце I — начале II тысячелетия после Р. Х.

Антропологическое изучение беларуского этноса в последние 25–30 лет позволило предложить концепцию преемственности его исходной генетической информации в течение 100–150 поколений, то есть задолго до вероятной колонизации этой территории восточными славянами (6). Методика исторической геногеографии еще более продлевает родословную и генетическую преемственность коренных обитателей Беларуси.

Согласно исследованию А. Микулича, вся территория нашей страны была полностью заселена предками современного населения 10 ± 1 тысяча лет назад. Отсюда проистекает вывод, что беларусы являются «местными потомками своих местных предков» (7). Антропологические исследования указывают на отсутствие следов массовых миграций, которые могли бы привести к существенному изменению физического типа населения Беларуси (8).

Специалисты обращают внимание на «единство физического облика западных кривичей, радимичей и дреговичей, сходство их со средневековым летто-литовским населением», что оценивается «как проявления единого антропологического субстрата» (9). Население той части территории Беларуси, где имеются курганные захоронения IX–XIII веков, ближе всего к тем балтским группам, которые в эпоху железа имелись в ареале Верхнего Поднепровья и Понемонья (ятвяги и носители культуры штрихованной керамики) (10). Например, относительно полоцких кривичей высказывается мнение (поддержанное свидетельством их значительного антропологического сходства с балтскими племенами, особенно с латгалами), о славянизации кривичей путем замены их балтского языка на славянский (11).

Единообразие антропологического облика современных беларусов вероятно объясняется тем, что «формирование антропологического типа средневековых дреговичей, радимичей, западных кривичей происходило отчасти за счет количественного преобладания местного дославянского населения, генетические истоки которого уходят в глубокую древность» (12).

Результаты исследований подтверждают сходство физического типа современного населения основного пространства Беларуси с населением восточных частей Летувы, Латвии и Эстонии, а также с жителями Смоленской и Тверской областей Российской Федерации (последних, между прочим, раньше присоединяли к «классическому» беларускому этнолингвистическому ареалу). Население этих территорий принадлежит к балтийской (североевропейской) расе (13). Утверждается, что признаки балтийской расы унаследованы беларусами от племен дославянской эпохи (14).

Локальным североевропейским типом является валдайско-верхнеднепровский антропологический комплекс, наиболее характерные представители которого — летувисы, беларусы и жители верховий Днепра, Западной Двины и Волги[167] (15). Специфичность валдайского типа связывается в первую очередь с особенностями физического облика давнего населения Верхнего Поднепровья и Подвинья — восточными балтами (16). Р. Денисова констатировала:

«Среди литовцев валдайский антропологический тип прослеживается не в виде примеси, а является основным антропологическим типом аукштайтов. (…) Есть определенные основания полагать, что локальный вариант валдайского типа присутствует также среди северных и даже северно-западных литовцев. Такое сравнительно большое распространение отмеченного типа на территории Литвы, очевидно, вызвано не только более поздним смешением беларуско-литовского населения, но главным образом очень давними этническими связями этих народов» (17).

Близость или идентичность физического типа беларусов и литовцев отмечали и раньше[168] (18).

На основе этого экскурса в архив данных многолетних антропологических и генетических исследований можно сформулировать несколько принципиальных тезисов:

1) зафиксирована длительная генетическая преемственность коренного населения Беларуси; современные беларусы — непосредственные потомки первоначального населения страны;

2) никакие предполагаемые миграции существенным образом не повлияли на формирование антропологического облика беларуского этноса;

3) вследствие отсутствия реальных антропологических следов славянских переселенцев не подтверждается теория массового расселения славянских племен в конце (или даже в середине) I — начале II тысячелетия на территории Верхнего Поднепровья и Подвинья;

4) выявлено наибольшее сходство беларусов с балтийскими народами или с теми региональными группами соседних славяноязычных этносов, которые занимают части прежнего балтского гидронимического ареала.

вернуться

167

Кстати, К. Резников «элегантно» забывает упомянуть и о литовцах, и об еще совсем недавно признаваемой российскими этнографами и лингвистами беларускости «западных русских» (то есть жителей Смоленской, Брянской, Тверской областей), о следах балтского присутствия в Центральной России, Польше и Северной Украине:

«Исключение беларусов из славян, во-первых, искусственно разделяет генетически единую валдайско-верхнеднепровскую популяцию — беларусов и западных русских и, во-вторых, противопоставляет беларусам антропологически близких русских Центральной России, поляков и северных украинцев.»

(Резников К. Балты ли белорусы?).

вернуться

168

По Куну: «Идентичность или почти идентичность беларусов с литовцами, возможно, обусловлена тем, что первые были некогда балтами, которые подверглись славянским влияниям, так же как восточные пруссы — это германизированные балты».